Книга Горгона и генерал, страница 129 – Тата Алатова

— Гиацинта, не заговаривай мне зубы, — еще медленнее и еще тише произнес он. — У тебя же вся шея черная!

Если она расскажет ему правду — он накроет её колпаком своей защиты и не позволит ни на шаг от него отойти.

И тогда её разорвет в клочья от сложной смеси злости, страха и желания.

Не останется ни Катарины, ни Гиацинты.

Да и вообще она не терпела, когда кто-то сует нос в её дела. Обязательно потом или шантажировать начнут или используют в своих интересах.

— Пьяный забулдыга, — ответила она как можно увереннее. — Перепутал комнаты, вломился ко мне, бедолага… Трактирщику пришлось отправлять его ночью к лекарю.

Трапп посверлил её немного глазами, коротко приказал оставаться на месте и вышел.

Гиацинта поправила платок. Сейчас генерал сходит к трактирщику и найдет там полное подтверждение этой истории с сотней извинений.

И, конечно, ни во что не поверит.

Он вернулся очень быстро, мрачный, замкнутый, скользнул взглядом по платку, взял за руку.

— Нам пора ехать дальше, — сказал относительно спокойно. — И чтобы ни на шаг от меня не отходила!

Да черти бы его слопали, этого Траппа!

38

Наконец-то проглянуло солнце, и сразу стало ощутимо теплее. Деревья тоже начали меняться, и Гиацинта напрасно втягивала носом воздух, мечтая ощутить запах южных лесов.

Но настроение уже безудержно улучшалось, да и Джереми болтал без умолку, явно повеселев. Гиацинта его понимала: их обоих, как людей, росших на улице, солнце грело изнутри, а не только снаружи.

Любуясь оживленным лицом брата, она невольно вспоминала тот пыльный день, когда посадила его в дилижанс и по всем его карманам распихала печенье и конфеты. Отдала деньги, которые смогла накопить, возничему, попросив приглядеть за мальчиком в дороге.

Когда дилижанс тронулся и медленно покатился по мостовой, Гиацинта испытала огромное чувство облегчения. Теперь её жизнь изменится навсегда, и больше ей не придется заботиться ни о ком. В тот день она бежала к дому старой мымры Кавинтон едва не вприпрыжку.

Но ночью её вдруг охватила такая глухая тоска, что захотелось удариться затылком об облезлую стену комнатушки, в которой спало около десяти других таких же служанок, как она. Сидя на тощем матрасе скрипучей узкой кровати, Гиацинта отгоняла от себя воспоминания о том, как Джереми пришел к ней в детскую впервые.

Она жила у мамы Джейн уже несколько недель, и все это время белокурый малыш только поглядывал на неё издалека круглыми и любопытными синими глазами. Но однажды ночью он прокрался к своей новоявленной сестре с огромной книгой сказок в руках. Читать Джереми тогда еще не умел и старательно рассказывал историю по памяти, водя крошечным пальчиком по строчкам.

Они так и заснули с книжкой на коленях, и спали вместе следующие несколько лет, в уютных кроватях особняка Бригсов, на улицах и в телегах, в сараях и хижинах. Двое беззаботных детей, которые относились к жизни, как к книжному приключению. Джереми безоговорочно доверял Гиацинте, слепо следуя за ней повсюду, а она относилась к нему как к живой игрушке, принадлежавшей только ей.

Гиацинта и сама не ожидала, что отправив Джереми обратно в Пьорк, испытает такое острое чувство одиночества, которое закончилось лишь тогда, когда она поднялась к Траппу в башенку Изумрудного замка и заснула, прижавшись лбом к его широкой спине.