Книга По сценарию мафии, страница 57 – Майкл Коннелли

– Да. Только оставьте ключи.

– Никаких ключей. Никто не должен прикасаться к автомобилю.

Чтобы добраться до чемодана и находящегося под ним набора для чистки оружия, пришлось вынимать из багажника картину. Босх уложил «Полуночников» на место и, отмахнувшись от услуг швейцара, шагнул в холл. Там он поставил чемодан на пол и сказал Эдгару:

– Спасибо, Джерри, ты настоящий друг. Сейчас Элеонор переоденется, и я отвезу ее в аэропорт. Вернусь, наверное, поздно. Давай договоримся встретиться здесь завтра в восемь утра. Потом отправимся в суд.

– Я не понадоблюсь тебе во время поездки в аэропорт?

– Нет, думаю, все обойдется. Маркс не предпримет новых попыток. А Гусси, если повезет, долго не очнется. Пойду зарегистрируюсь.

Он оставил Элеонор с напарником и приблизился к конторке. Час был поздний, и ждать не пришлось. Босх вручил портье свою кредитную карточку и покосился на Элеонор. Она прощалась с Эдгаром. Джерри протянул ей руку, она пожала ее и заключила его в объятия. Вскоре Эдгар растворился в толпе.

Элеонор молчала, пока они не оказались в номере.

– Почему мне надо немедленно же мчаться в аэропорт? Ты же уверял, что они не предпримут новых попыток.

– Я хочу, чтобы ты находилась в безопасности. А завтра у меня не будет времени позаботиться о тебе. Утром суд, а потом я перевожу Гошена в Лос-Анджелес.

– Куда я там денусь?

– Можешь остановиться в отеле. Но лучше у меня дома. Так безопаснее. Помнишь, где он?

– Да. Недалеко от Малхолланд-драйв.

– Вудро-Вильсон-драйв. Я дам тебе ключи. Возьмешь из аэропорта такси. А я подъеду завтра к вечеру.

– И что тогда?

– Не знаю. Посмотрим.

Элеонор села на край кровати, Босх опустился рядом и обнял ее за плечи.

– Не уверена, что сумею снова жить в Лос-Анджелесе.

Босх поцеловал ее в щеку.

– Не целуй, мне нужно принять душ.

Босх поцеловал опять и потянул Элеонор на постель. На сей раз они занимались любовью совершенно иначе. Нежнее, не так поспешно, уловив ритм друг друга.

Босх принял душ первым. Пока Элеонор находилась в ванной комнате, он открыл коробку с принадлежностями для чистки оружия, смазал и вытер нырнувший в бассейн «глок». Проверил ход затворной коробки и, чтобы убедиться, что пистолет в порядке, спустил курок. Зарядил обойму новыми патронами, взял с полки в шкафу пластиковый мешок для прачечной, завернул в него «глок» и засунул под одежду в чемодан Элеонор.

После душа она надела желтое летнее платье и, откинув волосы назад, свернула их жгутом. Босх с удовольствием наблюдал, с какой ловкостью Элеонор это делала. Потом она закрыла чемодан, и они вышли из номера. Когда Босх укладывал вещи в багажник, к ним подскочил парковщик:

– Имейте в виду, тридцать минут – это тридцать минут.

– Простите.

– На кой мне ваше извинение? Я мог потерять работу!

Босх пропустил его слова мимо ушей. По дороге в аэропорт он старался собраться с мыслями и облечь их во фразы, которые можно произнести вслух, но у него ничего не получалось. Слишком бушевали в нем чувства.

– Элеонор, – наконец промолвил он. – Все, что случилось, произошло по моей вине. Я хочу хоть что-нибудь исправить.

Она положила руку ему на бедро, он накрыл ее руку ладонью.

В аэропорту Босх остановил машину напротив терминала. Достал из багажника чемодан и, чтобы миновать без проблем металлодетектор службы безопасности, запер в багажнике свой служебный пистолет и значок.

Последний рейс на Лос-Анджелес отправлялся через двадцать минут. Босх купил Элеонор билет и сам прошел с чемоданом пункт предполетной проверки службы безопасности. Теперь, раз чемодан проверен, «глок» не представлял опасности. Он проводил Элеонор к терминалу, где уже выстроилась очередь. Снял с цепочки ключи от дома, отдал Элеонор и продиктовал адрес.

– Дом уже не тот, каким ты, наверное, его помнишь, – сказал он. – Старое здание пострадало от землетрясения, перестроено, однако ремонт не завершен. Но ничего, сойдет. Простыни… м-м-м… надо было несколько дней назад постирать, но не хватало времени. Чистые в шкафу в коридоре.

– Не беспокойся. Я все найду, – улыбнулась Элеонор.

– Теперь тебе нечего бояться. Но на всякий случай – на дне в чемодане «глок». Вот почему я отдавал его на проверку.

– Ты его чистил, пока я была в ванной комнате? Когда я вышла, мне почудился запах оружейного масла.

Босх кивнул.

– Спасибо, но, надеюсь, пистолет мне не потребуется.

– Скорее всего нет.

Элеонор покосилась на очередь. Последние пассажиры шли на посадку.

– Гарри, ты был очень ко мне добр.

Он нахмурился.

– Не так уж и добр, если доставил тебе столько неприятностей.

Элеонор поднялась на цыпочки и поцеловала Босха в щеку.

– До свидания, Гарри.

– До свидания, Элеонор.

Она двинулась на посадку, не обернулась. У Босха вдруг шевельнулась мыслишка, что больше он ее не увидит. Но он прогнал страхи прочь и побрел по опустевшему аэропорту, чувствуя, как его захлестывает одиночество.

Заминка в судебном слушании в четверг случилась еще до того, как оно началось. Посовещавшись с клиентом, Уэйс вышел из камеры и поспешил в коридор, где Босх и Эдгар разговаривали со здешним обвинителем Липсоном, который вел заседание по экстрадиции. Грегсон из Лос-Анджелеса не прибыл – Липсон и Уэйс заверили его, что Люк Гошен не возражает против перевоза в Калифорнию.

– Детектив Босх! – произнес Уэйс. – Я только что беседовал со своим клиентом. Он требует, чтобы до начала слушания ему предоставили некую информацию. И хочет получить ответ до того, как откажется от возражений против экстрадиции. Не представляю, о чем идет речь, но надеюсь, что вы не вступали в контакт с моим клиентом.

Босх состроил озабоченную мину.

– Что он желает знать?

– Он интересуется, как прошла ночь. Что все это значит?

– Просто ответьте, что все хорошо.

– Что хорошо, детектив?

– Если ваш клиент пожелает объяснить, он сделает это. А теперь передайте сообщение.

Уэйс обиженно удалился к двери, за которой находился Гошен. А Босх посмотрел на часы. Без пяти девять. Босх по опыту знал, что ни один судья не начинает заседание точно в срок, и полез в карман за сигаретами.

– Выскочу покурю, – сказал он Эдгару.

Босх сел в лифт и спустился на первый этаж. Становилось жарко, и Босх подумал, что днем опять будет пекло. В сентябре в Лас-Вегасе – настоящая жара. И Босх радовался, что скоро уедет отсюда, хотя понимал, что вести машину по разогретой пустыне – не удовольствие.