Книга Дочь атамана, страница 22 – Тата Алатова

Лядов и глазом не моргнул:

— Я тебе и так назову заводчиков, у которых есть приличные лошади. Езжай, Саша, к Соколову, больше не к кому.

— А это потому, что вы считаете за лошадей только тех, на ком можно на параде красоваться!

Лядов оглушительно расхохотался:

— Палец в рот тебе, Сашка, не клади. А вы, Михаил Алексеевич, и слова не сказали за весь обед. Вам неприятна тема нашей беседы?

— Я мало понимаю в лошадях, — признался Гранин смущенно, — но при некоторой подготовке смогу принять у них роды. Моя мать была повитухой.

— Ах, это невыносимо! — провозгласила гувернантка и придвинула к себе гречку с уткой. Видимо, бесстыжие разговоры о скрещивании не влияли на ее аппетит.

— Лошадиный повитух, — обрадовалась Александра, — изумительная новость.

— Вы бы, Михаил Алексеевич, лучше думали об обустройстве усадьбы, — осудил его Лядов, — а не поддавались фантазиям моей дочери.

— Да кому есть дело до узоров на стенах, — с досадой проговорила Александра.

— Вот пропадет у тебя в мороз тяга в печи — посмотрим, как ты запоешь.

— Все бы вам печами топить, Александр Васильевич, — приободрилась гувернантка, — в приличных домах уж камины давно!

— Заморская блажь, — отмел камины Лядов.

Гувернантка мученически вздохнула, поймав взгляд Гранина. Посмотрите, говорило ее лицо, с каким варварством приходится здесь мириться.

— Не беспокойтесь, Александр Васильевич, — спокойно сказал Гранин, — я ни в коем случае не допущу, чтобы Александровна Александровна мерзла в собственной усадьбе.

— Валенок надо побольше, — раздался из соседней комнаты зычный голос кормилицы, и что-то там грохнуло, — и шалей, шалей потолще.

Александра засмеялась, сорвалась с места и побежала на шум. Слышны были старческое ворчание и звуки звонких поцелуев.

— Хоть поешь, Саша, — крикнул Лядов и обернулся к Гранину: — Егоза. Без нее дом опустеет, а меня в деревню дела не пускают. Дочери — это сущее наказание, Михаил Алексеевич. Когда она рядом — нет никакого покоя, а без Саши… — и он уныло махнул рукой.

Гранин сглотнул отвратительный студень.

Где-то теперь его сыновья?

Совсем ведь уже взрослые, Степке тридцать, а Ваньке — двадцать семь. Выросли, презирая собственного отца.

Лядов, чуткий к его настроению, замолчал.

— Я сегодня же лично отправлюсь в усадьбу, — сказал Гранин, — своими глазами посмотрю, как дела обстоят.

— Вы, я вижу, человек серьезный, — проговорил атаман, понизив голос, — вы Сашу мою не слушайте. Она кого угодно с ума сведет своими выдумками. Слыханое ли дело, до пятнадцати лет мечтала быть пиратом! Барышни ее возраста о нарядах да женихах мечтают, а у нее лошади да дуэли на уме.

— А вы и рады, — сердито вмешалась гувернантка, — для вас лучше дуэли, чем женихи!

— А вы, Изабелла Наумовна, свое место помните, — неожиданно вспылил Лядов и тут же оттаял: — Михаил Алексеевич, вы глазами-то не лупайте, привыкайте, у нас без реверансов. Проще на войне, чем в этом женском царстве, — пожаловался он вдруг, — у всех свое мнение.

— А ты, батюшка, как будто кого слушаешь, — из соседней комнаты сказала кормилица, — стадо баранов, а не семейство!

Появилась Александра в теплой шали с яркими цветами. Прошлась павой, прыснула, подняла подол, показав белые валенки на ногах, тоже с цветами, да так и покатилась со смеху.

— Вот видите, папенька, — отсмеявшись, она сделала очень серьезной, надула щеки, — я к деревенским морозам совершенно готова. Незачем Михаила Алексеевича гонять туда-сюда.