Книга Дочь атамана, страница 69 – Тата Алатова

— Вам и не нужно объясняться, — заметил Гранин, — вы вольны делать в этой усадьбе все, что вам вздумается.

— И завтра же здесь будет отец! А я даже не придумала, что ему сказать!

— В этом все дело? Ну так не беспокойтесь, письмо Изабеллы Наумовны потеряется.

Саша Александровна просияла.

— Как славно, — воскликнула она и сорвалась с места. — Груня! Груня! Готова ли комната? Михаил Алексеевич, вы распорядились насчет экипажа для мадемуазель Вебер? И хватит уже прятаться в своем флигеле — извольте являться на ужин, как приличный человек. Вы же не медведь, чтобы всю зиму торчать в своей берлоге.

— Как скажете, Саша Александровна.

— Что еще за вынужденная покорность? — вспылила она самым неожиданным образом. — Вам неприятно мое общество?

Такая трактовка смутила Гранина.

— Простите, — смешался он, — сейчас я плохая компания. Уж больно мрачен.

— Ваша правда, — согласилась она, мигом присмирев, — однако это не повод чураться людей. Послушайте меня, Михаил Алексеевич, — она взяла его за руку и усадила возле себя на диване, — вы сказали, что цыганка советовала вам выторговать себя у черта, правильно? Так вот что, милый мой, вы один к этому черту, уж не знаю, существует ли он, ни за что не суйтесь. Вы ведь себя уже похоронить готовы, разве можно в таком состоянии драться за свою жизнь! Обязательно возьмите меня с собой — я вас зубами выгрызу.

— Зачем, — спросил он, ощущая безмерную усталость и опустошение внутри, — вам это нужно, Саша Александровна?

Она широко ему улыбнулась.

— Потому что я, в отличие от вас, люблю драться, — объявила Саша Александровна, снова вскочила на ноги, нетерпеливая и неусидчивая, — пойду проверю комнату и переоденусь. И не вздумайте снова играть в свое бестолковое благородство, — остановилась она в дверях, — еще раз услышу про «уеду» да «не хочу обременять», снова вас ударю, имейте в виду. Не лезьте к черту в одиночку, обещайте мне!

Гранин молчал, нипочем не желая втягивать ее в это и не зная, как обойти ложь.

— Боюсь, — произнес он осторожно, — что это частное дело…

Ее глаза яростно сверкнули, и он разозлился на себя за нерешительность.

— Воля ваша, — сказал Гранин сухо, — но я вас к черту не потащу. Уж не знаю, что вы себе вообразили, но я вполне могу постоять за себя. Не стану прятаться за юбками вздорной барышни.

— Барышня…

— Вы, Саша Александровна, — перебил он присказку про бабушку, — юная, упрямая и прекрасная. Кажется, вы поклялись своему лекарю не хвататься за шпаги? А черта бы он одобрил?

Она закусила губу, хмурясь. Похоже, вела мысленные беседы со стариком, которого уже не существовало в этом мире.

Гранин понимал ее метания, как никто. Саша Александровна вообразила себя обязанной ему своей жизнью, и он все не мог придумать, как убедить ее в обратном. Но раз уж так вышло, следовало воспользоваться этим убеждением, чтобы уберечь ее от новых опасностей.

И он не стеснялся бить в самое уязвимое место, чтобы добиться своего.

Тяжело отдуваясь, пришла Марфа Марьяновна.

— Изабелла Наумовна слегла, — сообщила она, — говорит, умаялась с выходками этой егозы.

— А письмо? — спросила Саша Александровна быстро. — Написала она?

— Какое там, — отмахнулась кормилица. — Расплакалась и решила, что ни за что не станет жаловаться молодому атаману, хоть ты корову зови погостить.