Книга Ехал грека через реку, страница 95 – Тата Алатова

Он топал ногами, кидал игрушки на пол, громко кричал и даже немножко заплакал.

– Ай-яй-яй, – Большой удивился. – Почему ты вдруг так рассердился?

Малыш вздохнул и грустно ответил:

– Потому что таких злых Малышей не любит никто на свете.

– Ну, – сказал Большой, – это просто смешно. Злой ты или нет, я люблю тебя все равно.

– А если бы я стал медведем и жил в пещере, ты бы тоже любил меня, ты уверен?

– Конечно, – ответил Большой, – так уж суждено. Медведь или нет, я люблю тебя все равно.

– А если бы я был противной зеленой букашкой, ты любил бы меня, тебе бы не стало страшно?

– Что тут скажешь? Только одно. Я люблю тебя все равно.

– Если тебе и букашка кажется милой, что, если бы я зубастым стал крокодилом?

– Крокодилам на свете живется несладко, но я бы обнял тебя и уложил в кроватку.

– А если любовь износится и ослабеет? Можно ее как-нибудь починить или склеить?

– Этот вопрос можно задавать бесконечно. Я знаю только, что буду любить тебя вечно» ^[16].

Когда Адам закрыл книжку, Ева уже спала, но даже во сне она улыбалась.

– С чего это вы стихами заговорили?

Ася оглянулась на спящую Еву, подвинулась и зашептала Адаму в самое ухо, щекоча его теплым близким дыханием:

– Вы представляете, сколько я букварей перебрала, чтобы не подсунуть ребенку про первое слово, главное слово? Вся детская литература построена на образе матери и вокруг него. Да меня в каждом книжном магазине города знают, потому что я сначала читаю книгу от корки до корки, а только потом ее покупаю. И все равно – мы пришли на подготовишку, а там сплошь «мама мыла раму». Фух, везде сплошной стресс, тут не то что стихами заговоришь… Да еще вы какой-то странный в последнее время! Почему вы опять здесь? Раньше вы спали с нами из-за тактильного контакта с Евой, но теперь у нее своя кроватка.

– Не спрашивайте, – попросил Адам.

Они забыли задернуть шторы, и в свете полной луны он отчетливо видел близкое лицо Аси с лохматыми бровями и подрагивающей верхней губой. Беспокойство делало ее глаза темнее.

– Вы не понимаете, – она смотрела прямо на него, не отводя вгляда, но ее шепот то и дело прерывался. – У меня же очень буйная фантазия. Я черт знает что могу придумать, и как вы потом будете из этого выпутываться?

Он мог бы рассказать ей про собственные фантазии – там, в пустоте его спальни, они подкрадывались изо всех углов, не давая ни спать, ни дышать.

У Адама был не самый успешный опыт общения с женщинами. За всю жизнь – всего три подруги, и все три его бросили. Он не чувствовал и не понимал их, но сейчас знал наверняка: есть нечто, что куда важнее его фантазий.

– Не придумывайте, – сказал он как можно беззаботнее. – Я просто привык, и еще мне немного одиноко после расставания с Викой. Мне с вами хорошо, как Еве. Наверное, у нас это генетическое.

Ася хмыкнула, а тревожность покинула ее глаза.

– Тогда спите, – велела она, натягивая на веки своих единорогов, – можете забрать огромного розового медведя Евы. Уверена, она с радостью им поделится.

– Вы лучше, чем плюшевый мишка, – заверил ее Адам.

– Ха! В шестидесятых годах прошлого века ученый Гарри Харлоу в ходе жестоких экспериментов на обезьянках доказал, что живым существам прикосновения важнее еды, – проинформировала Ася. – Это произвело революцию в воспитании детей…