Книга Ехал грека через реку, страница 94 – Тата Алатова

– Почитай папе на дорожку, детка.

– «Ос-лик, – послушно произнесла Ева, но, кажется, лукавила. Она просто помнила эти стишки наизусть, – был се-год-ня зол. Он уз-нал, что он о-сел» ^[9].

– Простите? – изумился Адам.

– «Бегемот разинул рот: булки просит бегемот, – засмеялась Ася и села. – Панцирь носит черепаха, прячет голову от страха. Дятел жил в дупле пустом, дуб долбил, как долотом ^[10]».

– И почему мне кажется, что вы сейчас ругаетесь? – спросил Адам.

– Потому что она ругается, – объяснила Ева и, встав на колени, закрыла ладошкой рот Аси. – У нее губа дергается, когда она ругается.

– Ничего у меня не дергается, – пропыхтела Ася. – Я добра и бодра.

Адам присел перед ней на корточки и убрал руку дочери. Посмотрел, как предательски дернулась вверх верхняя губа. Покачал головой.

– «Круглый ноль такой хорошенький, но не значит ничегошеньки!» ^[11]– продекламировала Ася и сама себе закрыла рот.

– И давно она разговаривает стишками? – спросил Адам у Евы.

– Дня три, – ответила она. – Это весело.

Он так старательно в последнее время избегал Асю, что не заметил того, как она окончательно сбрендила.

– «Я – холеный помидор с кожею атласной, и вступать со мною в спор овощам опасно!» ^[12]– вырвалось у Аси. – Простите, это как икота. Просто идите, куда шли. «Ай да умница козел! Он и по воду пошел!» ^[13]

– Так осел или козел? – спросил Адам, едва сдерживая смех. – Вы уж определитесь.

– «Шалтай-Болтай сидел на стене. Шалтай-Болтай свалился во сне. Вся королевская конница, вся королевская рать не может Шалтая, не может Болтая, Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая собрать!» ^[14]

– Господи, – Адам поднялся и потянул Асю за руку. – Идите сюда и расскажите, что с вами приключилось.

– Вам же было пора!

– Я собирался на дачу к друзьям, но теперь мне даже страшно уезжать.

– «Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу. Будь попрочнее старый таз, длиннее был бы мой рассказ» ^[15].

Ева засмеялась так громко и заливисто, что даже свалилась на спину, как черепаха.

Адам и Ася смотрели на нее во все глаза.

Их тихая, сдержанная, молчаливая Ева никогда так не хохотала.

– Да езжайте уже на свою дачу, – отмерла наконец Ася. – Видите, у нас все в порядке.

– Больше не хочу, – Адам направился в детскую спальню. – Мне и дома хорошо. И вообще, я спать хочу!

– Ваше койко-место в другой стороне! – Ася шла за ним по пятам. – Мы договорились о раздельном проживании.

– Я передумал.

– Вы не можете передумать!

– Отлично могу, – Адам рухнул на кровать и закинул руки за голову. – Овощи только так и поступают, госпожа холеный помидор.

Ева вбежала в комнату и с разбега плюхнулась на свою кроватку, стоявшую рядом.

– Сегодня книжку мне читает папа, – заявила она требовательно.

– Не слышу, – проговорила его няня. – Ты сказала – Ася?

– Я сказала – папа!

– Что говорит эта девочка?

– Папа! Папа! Папа!

Адам смеялся.

Ася подошла к полке и уверенно достала оттуда книжку.

– Ну что же, папа, кажется, вам давно пора кое-что сказать своей дочери.

Ева улеглась поудобнее и уставилась на него своими огромными черными глазищами. Ася укрыла ее одеялом и приглушила свет.

Адам прокашлялся.

– Деби Глиори «Что бы ни случилось», – с выражением начал он и прочитал вот что:

«В этот вечер Малыш ужасно расстроился. Он рвал и метал, никак не мог успокоиться.