Книга В самом Сердце Стужи. Том III, страница 65 – Александр Якубович

Мы должны быть той опорой, тем спасительным уголком, который поможет мужчине не сгореть в пламени своих страстей. И сейчас Виктора обуяло то самое пламя. Он погрузился в дела надела, он правил землями, которые получил, так, как умел. Он прислушался ко мне касательно голода, он принял мои тревоги и сейчас работал над тем, чтобы увеличить посевные площади, ведь в этом была суть этой странной телеги-сеялки, которую барон вместе с колесником и кузнецом пытались смастерить.

Я все это понимала и мне бы радоваться, но перед глазами стояла картина того, как грудастая, пышущая здоровьем, белокурая Хильда становится на колени перед моим мужем и своими пухлыми губами касается его пальцев. Это был всего лишь обряд принесения присяги — поцеловать руку и приложить свое чело, но так делали мужчины. Так они выражали свое подчиненное положение. Женщины присягу не давали, а если таковое и случалось — то это было крайне редкое явление. Совсем как с дочерью Морделов и моим мужем.

Но перед глазами стояла совершенно иная картина, я видела в этом жесте другой окрас. Разговор, который был у нас с мужем касательно его вкусов и предпочтений в женщинах совершенно выветрился из головы, остались лишь обрывки фраз. Единственное, что я четко запомнила из его слов, и что сейчас раскаленным гвоздем пронзало мою голову, так это то, что Виктор Гросс больше всего ценил в женщинах ум. Хильда была умна и образована. Не так умна и образована, как я, но она, как дочь зажиточных купцов, была полезна для Виктора намного больше, нежели внебрачная дочь графа Фиано. А учитывая нравы свободолюбивого Ларса…

Спираль моих раздумий почти затянула меня на самое дно той самой омерзительной черной зависти, которая разъедала мою душу с момента восхода красной луны. Я уже было хотела обернуться и заявить, что я никуда не пойду, и Виктор может вернуться к своим делам, а лучше — пусть идет на празднование один, но обнаружила, что все это время муж стоял за моей спиной. Стоял и очень внимательно наблюдал.

— Итак, что происходит? — спросил Виктор Гросс.

Он достал лучшие штаны и рубашку, которые у него были — в них он получал титул в Патрино, как он сам рассказывал — а на плечи барон накинул то самое теплое шерстяное пальто, которое мы с Лили сшили специально для него и по его меркам. Погода уже была слишком теплая, так что большие костяные пуговицы барон не тронул — оставил пальто нараспашку, используя его больше как плащ с рукавами, чем как верхнюю одежду.

— Ничего такого, — уклончиво ответила я, пряча глаза.

Смотреть на мужа не хотелось. Я должна быть тихой гаванью. Я, как порядочная жена, должна держать свои эмоции под контролем, я…

— Не хотелось бы звать Лили и устраивать ей допрос о том, что случилось этим утром, — спокойно проговорил барон. — Я бы хотел услышать все от тебя.

Мне все же пришлось посмотреть на мужа. Широкие тени залегли под его глазами, а сам взгляд стал усталым и тусклым, потерял былую остроту.

— Не думаю, что мои тревоги это то, на что вам следует тратить свои силы, вы выглядите утомленным, — чинно ответила я. — А вам еще сжигать чучело и приветствовать людей. Не беспокойтесь обо мне, давайте лучше пойдем…

— Ах, вот как, — глаза Виктора опасно сузились, а я почувствовала, как от фигуры мужа исходят волны недовольства. — Ну, вы правы, Эрен. Если я настолько устал, чтобы выслушать, чем так недовольна моя жена, то мне следует поберечься…