Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 136 – Марика Полански

— Я искренне рада, — принялась оправдываться я, надеясь, что мимика не выдаст моих истинных чувств. — Просто… это слишком дорогой подарок для меня. И я, честно говоря, в растерянности, — помолчала, прислушиваясь, как музыканты перешли с веселой мазурки на печальный вальс Фастальва, и всё же добавила: — Что я должна тебе за это?

— Потанцуешь со мной?

От удивления я смутилась ещё больше.

— Потанцую, но предупреждаю: твоему обувщику придется шить туфли тебе на размер больше.

Вэлиан рассмеялся. Я протянула руку, и тотчас ощутила тепло его ладони, сухой и привыкшей к властности. Странно, что раньше я этого не замечала. О'Рэйнер потянул меня в самую гущу разноцветных пар, кружившихся в медленном вальсе.

Вэлиан подхватил меня за талию, и мои ноги повисли в воздухе. Буквально на секунду, прежде чем я поняла, что встала на его ступни.

— Надеюсь, платье у тебя достаточно длинное, — прошептал он, и его дыхание опалило мое ухо.

— Подлиннее неглиже, в котором ты меня поймал.

Он снова весело рассмеялся. А я поймала себя на мысли, что мне хочется вот сейчас, на этот самый миг, забыть обо всём, что происходило и происходит вокруг. Несмотря на то, что я с детства терпеть не могла танцы и даже не понимала, зачем они нужны, сейчас чувствовала, как привычная скованность постепенно утекает в никуда.

Всё же странно было ощущать тепло другого человека и не чувствовать опасности от него. Мне все ещё трудно было описать, что я чувствовала. Смущали и близость Вэлиана, и то, как он ведет в танце, и даже стук его сердца, столь близкий, словно оно билось в моей груди. Даже шероховатая ткань сюртука казалась мне чем-то неестественным.

Большую часть жизни я мечтала о любви, и вот когда мечта наконец-таки сбылась — а внутренний голос подсказывал, что она сбылась — мне снова захотелось сбежать и спрятаться. Это было ужасно нелепо. Я, взрослая женщина, внезапно почувствовала себя подростком, переживающим первую влюбленность. Уж лучше было погрязнуть снова в долгах — там хотя бы всё понятно. Нужно бороться за выживание и желательно не попасть в долговую тюрьму. Это было просто, понятно и привычно, в отличие от теплого чувства, пробивающегося откуда-то из глубины души.

Вслед за вальсом Фастальва последовал ещё один, а потом ещё.

— Ты не устал? — тихо спросила я, глядя в лицо Вэлина. Оно было так близко, что я кожей ощущала тепло, исходящее от него.

— Ты лёгкая, как пушинка, — так же тихо произнес он, и я с немалым удивлением вдруг осознала, что кроме нас на танцевальной площадке осталось одна, может, две пары.

Люди постепенно расходились. А музыканты, судя по их лицам, собирались доиграть последнюю мелодию и отправиться домой.

— Если никуда не торопишься, может, прогуляемся? — внезапно предложила я.

Заглянув в мои глаза, он тепло улыбнулся. Его ясный взгляд, полный какой-то светлой печали и огня, полностью покорил меня. Больше я не противилась обаянию Вэлиана. Да и не хотела, честно говоря. Возможно, это казалось крайне безрассудно, в конце концов, я практически его не знала. Но слишком сильным и приятным было пробивающееся чувство, чтобы с ним бороться.

Мы не торопясь зашагали по аллее, украшенной разноцветными огоньками. Ещё где-то были слышны отголоски уличной музыки, цокот копыт и дребезжание колёс экипажей о мостовую. Но мне казалось, что весь мир перестал существовать, оставив нас двоих наедине.