Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 27 – Марика Полански

Я осуждающе посмотрела на него. Но на подобные взгляды у него, похоже, был выработан не только иммунитет, но и великолепная тактика активного заинтересованного слушателя. Пока остальные молча и безэмоционально внимали лекции, рыжий студент всячески пытался перетянуть на себя внимание.

— Чтобы человек был одновременно и скандалистом, и мудрецом?

— Ну да, — он кивнул и активно зажестикулировал. — Нас постоянно учат, что бузить нельзя. Что нужно быть пра-виль-ным, — последнее слово он буквально процедил, придав голосу комичность. — Ну, например, что нельзя перечить преподавателям или что нужно слушаться старших. Хотя иногда они такую ахинею, — простите, — плетут, что самому становится стыдно. Когда пытаешься донести свои мысли, то к мнению не то, что не прислушиваются, но ещё и всячески пытаются принизить. А тут вы говорите, что человек может понравиться из-за скандального характера.

Поджав губы, я молча отпила чай, практически не чувствую ни сахара, ни горечи, и согласно кивнула.

— Да. А почему нет? Скинх никогда не прикрывался моралью. Наоборот, считал, что все самые мерзкие поступки совершаются под прикрытием нравственности. Он же выступал за разумность и человечность по отношению друг к другу. Одно из его изречений звучит так: «Веларти дель мерто, ало мертерти дель веларо» — «Поступай с собой, как поступаешь с лучшим другом. И поступай с лучшим другом, как поступаешь с собой». Честность с самим собой — вот что возводил Скинх в абсолют.

— Но разве человек не обязан быть таким, каким его представляет себе общество? Если человек будет таким, каким он хочет быть, а не согласно общественным нормам — разве это не приведёт к разрухе и хаосу?

— А вот это очень хороший и очень правильный вопрос, Рафаэль, — я подняла указательный палец и помахала им. — Я бы сказала, что наш друг Скинх неплохо выразил свою точку зрения в письмах к другу и ученику Эолу Скарминскому. В учебниках на странице двести сорок три приведены выдержки из этих писем. Так что запишите сразу домашнее задание: чтение и перевод. А также я попрошу вас изложить своё мнение относительно взглядов Скинха.

— А можно не на архонском? — донеслось с задних парт.

— Нет, мои дорогие, — тяжело вздохнула я, представляя весь ужас проверки сочинений. Мало того что придётся сверяться с правильностью построения предложений и верности слов, так ещё для начала нужно разобраться во всём многообразии почерков. После окончания преподавания можно смело защитить кандидатскую по дешифровке. — На архонском. Только давайте обойдёмся без длинных предложений и витиеватых формулировок. Чем проще, тем лучше, хорошо?

В ответ послышался недовольный бубнёж. Книга, лежавшая спокойно до этого момента, приподнялась на нижний обрез и угрожающе хлопнула обложкой, и аудитория снова погрузилась в какое-то испуганное безмолвие. Тихий бунт против зверских преподавательских требований был предотвращён на корню.

Незаметным движением скользнув по корешку томика, я повернулась к полотну с изображением Скинха, намереваясь продолжить лекцию, но в этот момент распахнулась дверь. В узкой полоске дневного света, проникшей в тёмную аудиторию, показались две высокие фигуры.

Студенты, как по команде подскочили со своих мест и вытянулись во фрунт.

— Это аудитория архонского языка, — официальным тоном, достойным политика, выступающего на трибуне, произнёс Фицпатрик. — И заведующая ею, преподаватель госпожа Эржабета де Вальдан.