Книга По ту сторону тьмы, страница 34 – Марика Полански

— А кто торгует?

Глаза-плошки подозрительно сощурились, отчего каппа стал похож на заснувшую жабу.

— Нешто, ваша благородь, вы хотите, чтобы я своих сдал? Так не будет этого. Не настолько я прогнил, чтобы товарищей законникам за ручку калача предавать…

— Кому и что вы продаёте, мне всё равно, — холодно отрезал Риваан. — Убийца лунникой пользовался, чтобы девицу убить. А достать лунный порошок можно только у ваших. Вот и думай. Меня не интересуют сейчас ваши разборки с законниками. Я хочу поймать того, кто девиц убивает.

Барыга квакнул и призадумался. Вода в блюдце пошла волнами. Ладонь с перепонками стала яростно чесать затылок, словно это помогало принять решение.

— Ну хорошо, ваша благородь, — натужно проквакал он. — Так уж и быть, поузнаю, был ли такой фрукт в нашем саде. Ежли захаживал, то дам знать… Ежли это всё, — Барыга красноречиво бросил взгляд на дверь. — Не извольте гневаться, гости должны прийти…

Риваан холодно посмотрел на каппу, собираясь сказать, что визитёры могут и подождать. Но предпочёл промолчать. Рано или поздно каппа сам всё расскажет. Ведь никому не хочется провести безрадостные двести лет в ссылке на севере.

Неприятно кольнуло предчувствие. Так, будто что-то страшное и неминуемое должно произойти. Тревога заворочалась неповоротливым зверем в груди. На мгновение Риваан замер, прислушиваясь к себе и перебирая в уме все знакомые ему имена. Но ни на одно из них не откликалось.

Едва ведьмолов переступил порог дома Барыги, как внезапно почувствовал удар в грудь. Кто-то невидимый бил ладошками, пытаясь достучаться. Ему стало не по себе. Запрыгнув в экипаж, он скомандовал:

— К вокзалу! Быстро!!

В Академии госпожа Раткин всегда говорила: «Девочки, помните: приличная барышня должна иметь столько платьев, сколько собирается проводить дней в чужом месте. Носить одно и то же платье более одного дня — моветон». Вот только жаль, госпожа Раткин не удосужилась объяснить, что делать, когда бежишь из города. Впрочем, узнай моя старая преподавательница по этикету, что одна из её учениц оказалась в такой ситуации, она презрительно сморщила бы напудренный носик. Благородным девицам нет нужды в спешке покидать город. А если и есть, то, значит, не такая она уж и благородная.

Необходимых вещей набралось мало: сумочка, шляпка, и медальон, который мне протянул дядя Слав на прощание. Старик не удержался и всё же пустил слезу:

— Искренне надеюсь, Лада, что всё разрешится благополучно. Не забывай старика. Я буду за тебя молиться.

Я обняла его, и горло сжало от тихой горечи. Было страшно, невероятно страшно, но понимание, что есть хоть один человек, который за меня, придавало сил.

— Пришлю весточку, как только это станет возможным.

Библиотекарь провёл рукой по лицу и махнул — иди, мол, не надрывай стариковское сердце. Я ещё раз скользнула взглядом по тяжёлым книжным шкафам и мраморным лестницам с резной балюстрадой и поспешила на улицу. Расставаться с библиотекарем было тяжело. Увижу ли я его когда-нибудь снова? Сможем ли, как и в прежние времена, пить чай с малиновым вареньем и обсуждать эпоху Раннего Возрождения в искусстве? Ответ я знала, но признаваться себе в этом было невыносимо горько. А потому постаралась выбросить печальные мысли из головы.