Книга Идеальный питомец для космического генерала, страница 81 – Алиса Буланова, Элис Карма

Внутри с каждым днём нарастает тревога. Тенебрис держит лицо на публике. Тщательно выбирает слова. Если за ним начали следить, значит, рассчитывают получить компромат. И непременно найдут, если будут знать, что именно искать. Даже если мы с Тенебрисом будем предельно осторожными, это ничего не изменит. Ведь даже то, как он несёт меня сейчас на руках, можно трактовать двояко. Любые объятия, случайно сказанное слово на кирийском могут стать началом конца.

Я прижимаюсь крепче и вдыхаю его аромат. Стараюсь запомнить звук биения его сердца, ощущение его дыхания у виска. Мне не хочется думать о плохом. Но я слишком часто в жизни теряла то, что было мне дорого. Так что в голове против воли поселилась мысль, что ни в этом мире, ни в каком-либо ещё, нет ничего, что бы я могла назвать по-настоящему своим.

Когда мы оказываемся внутри, Тенебрис не даёт мне и шагу сделать самостоятельно. Он помогает снять куртку, придерживая зафиксированную руку, будто любая неосторожность может причинить мне новую боль. После падает на диван, и я молча позволяю ему уложить меня к себе на колени, как раньше — в те дни, когда мы только начали жить вместе. Его пальцы легко касаются моего бедра. Приятная дрожь проходит по телу. Я вздыхаю и откидываюсь на его плечо расслабленно. Чувствую, как его напряжение тоже понемногу уходит. Дыхание становится ровным и глубоким.

— Прости, — вдруг говорит он, прикрывая глаза. — Вот поэтому я и хочу, чтобы все знали правду о землянах. Чтобы мы могли не скрываться, и чтобы тебе не приходилось притворяться.

Меня одолевает мучительное чувство. С одной стороны, я не хочу нарушать этот момент спокойствия, но с другой — я осознаю, что не всё так просто. Я лежу, прислушиваясь то к себе, то к тому, что творится снаружи. За окнами сгущаются сумерки. Небо постепенно становится из фиолетового чёрно-бордовым, будто загустевшая кровь. Свет в гостиной приглушён. Это создаёт иллюзию уюта. Иллюзию безопасности.

— Я понимаю, почему ты этого хочешь, —произношу, сделав наконец непростой выбор. — Но мне кажется, что если ты попытаешься использовать своё положение и внезапно вывалишь на неподготовленных кирийцев правду, то сделаешь только хуже.

Тенебрис чуть отстраняется, его рука на моём бедре замирает. Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. В его глазах решимость, а ещё возмущение оттого, что я не поддерживаю его. Он действительно готов пойти до конца, чтобы сломать систему, что складывалась годами. Он желает вытащить нас на свет. А я… не уверена, что этот свет не ослепит нас.

— Если ты заявишь, что люди разумны… — начинаю я, подбирая слова. — Это не принесёт свободы. Это принесёт волну грязи. Такой, с которой не справиться даже тебе. И тогда дроны будут кружить над нашим домом уже день и ночь.

Тенебрис не отвечает мне. Просто продолжает гладить меня по бёдрам и коленям. Мне начинает казаться, что прямо сейчас внутри него борются две противоположные силы: вера в свет и осознание, как много в этом мире тёмного и неприглядного. Мне хотелось бы облегчить эту борьбу. Сказать что-то такое, что сделало бы всё однозначным и понятным. Но я осознаю, что в нашем случае нет и не будет простого решения. Что бы мы ни выбрали, в итоге нам придётся пойти на жертвы. Остаётся лишь надеяться, что мне не придётся жертвовать главным, что есть у меня в жизни — Тенебрисом.