Книга Когда ведьма встречает инспектора, страница 22 – Лия Пирс

Они прошли к столику у окна, занавешенному тюлем с вышивкой магнолий. Официантка принесла чайник с ромашковым чаем и набор бисквитов, украшенных засахаренными фиалками. Манон молча выбрала самый маленький.

— Простите, — сказал Лео, нервно размешивая чай. — Можно один… чуть личный вопрос?

— Конечно, — вздохнула она, предвкушая что–нибудь о бывших, детских травмах или родительском проклятии.

— Ваши локти… они такие аристократичные.

Манон застыла, даже чай в чашке, казалось, остановил движение.

— Простите, что?

— Локти, — с благоговением повторил он. — Вы не представляете. Это редкость, такая геометрия! Почти барочная строгость, но с ренессансной линией мягкости. Прямо как на рельефах в музее Метамагии.

— Локти, — медленно повторила она, глядя на него, как на редкую форму пыли из погреба некроманта.

Он говорил о локтях, а ей вдруг подумалось, что Кай, наверное, в жизни не посмотрел бы на её локоть.

— Я… обожаю суставы. В эстетическом смысле, конечно! У меня есть коллекция моделей. Вы не против, если я зафиксирую положение? — он потянулся к внутреннему карману, откуда торчал тонкий альбом для зарисовок и карандаш.

— Лео, — выдохнула Манон, аккуратно ставя чашку, — если вы сейчас достанете циркуль, я, боюсь, превращу вас в мармелад.

— Понял, понял, — он поднял руки. — Простите. Просто… ваше запястье в этой перчатке идеал баланса, почти вызывающе.

Манон приложила пальцы к виску, чтобы убедиться, что ещё не потеряла рассудок.

— Знаете, у меня есть один очень интересный экземпляр, кажется, принадлежал маркизе де Травиньяк. Она делала зарядку с утяжелителями. И всё–таки, не могли бы вы слегка облокотиться на стол? Чисто эстетически.

Улыбка застыла на её лице, будто зелье превратило мимику в стекло.

— Лео… — начала Манон, сладко, как яд с карамельной корочкой. — Вы, безусловно, оригинальны. Однако мне срочно нужно вернуться домой. В котле у меня зреет зелье, которое при перегреве превращает лавку в источник романтической радиации. А вы знаете, как трудно потом вычесывать последствия?

Он потупился. Но не сдался.

— Понимаю… Но может быть, когда–нибудь, я всё же… увижу ваши лодыжки? Мельком.

Манон только улыбнулась и не спеша вышла. Улицы мерцали магическими фонарями, вечер дышал фиалкой и декадентским флером. Внутри неё что–то дрожало. Проклял ее все — таки этот несносный бюрократишка!

Город был в беспорядке.

Кай Тарейн шагал сквозь утренний туман по Стеклянной улице, не сбавляя шага. Визг торговок и нецензурная поэзия из окна второго этажа обрушивались на него, как грязный дождь. Пахло горелой карамелью, мокрым камнем и… отголосками зелья, слишком сладко.

Переулок слева дымился остаточными чарами. Кто–то явно пытался устроить пикантный хоровод прямо на мостовой. Пара мужчин, одетых исключительно в перья и ленты, обнимались под фонарём, с выражением блаженного одобрения к жизни.

— Устранить эффект, перекрыть артерию и опросить свидетелей, — скомандовал Кай, стараясь, чтобы голос звучал ровно, только челюсть слегка сжалась — предчувствие било тревогу в ритме сердца.

Он лично наложил контрзаклинание на колодец, из которого разносилось «Любовь победит!», и с тихим вздохом отогнал стаю очарованных почтальонов, исповедовавшихся бронзовой рыбе.

Это было слишком, даже для этого города.