Книга Вторая молодость Фаины, страница 150 – Адель Хайд

Услышав фамилию сыщика, Клопов немного успокоился.

— Хорошо, — произнёс он, но добавил: — Я должен сейчас идти к императору. А вы, — он взглянул на меня, — пока посидите и подумайте, что ещё вы мне забыли сказать.

Он вызвал охрану. Меня отвели в подвал дворца и заперли в одной из комнат, сильно смахивающей на тюремную камеру.

Я присела на узкую лавку и посмотрела на дверь.

— Вот ты попала, Фаина Андреевна... — пробормотала я, — и похоже, что в этот раз очень сильно.

В этой «тюремной камере» я провела, наверное, несколько часов. Серые стены навевали тоску, свечка, которая стояла на маленьком столе, почти догорела. Конечно, в полной мере это не была камера, скорее это была тёмная комната без окон, довольно сухая, но душная и неприятная в своей замкнутости.

Из-за отсутствия окон я совсем потеряла счёт времени. Судя по тому, что мне уже захотелось есть, пить и в туалет, казалось, что скоро должно было начать светать. Я решила, что, если никто не придёт, буду стучать ногами в дверь.

Внутри зрела решимость добиваться правды, потому что в полдень у меня встреча с нотариусом, и что будет с моей Полинкой, если я туда не явлюсь?

Когда свечка в последний раз вспыхнула и погасла, а я уже дошла до высшей степени отчаяния, той самой, когда я уже была готова начать сносить дверь, она вдруг распахнулась. И в дверном проёме, в тускло освещённом коридоре, я с увидела круглое лицо Аркадия Никифоровича Кошко.

У меня вырвался вздох облегчения.

— Ну, Фаина Андреевна, — сказал он, улыбаясь в свои пышные усы, — вот уж не думал, что в следующий раз мы с вами встретимся при таких обстоятельствах. Пойдёмте, я всё Клопову объяснил.

Я вышла из «камеры», и мы пошли с Аркадием Никифоровичем наверх.

Аркадий Никифорович, несмотря на все свои аналитические способности, которые, как я когда-то слышала, снижают эмпатию, оказался очень чутким человеком. По пути он остановился возле неприметных дверей и предложил:

— Фаина Андреевна, думаю, что вам сначала следует зайти сюда. Я подожду здесь.

Я сначала недоумённо посмотрела на него, но, зайдя за дверь, поняла, что это была туалетная комната, довольно приличная и чистая. Я сделала всё, что накопилось за время сидения в камере, ополоснула лицо, и посмотрела на себя в зеркало. Вид у меня был замученный, но решительный.

— Ну что, Фаина Андреевна, — сказала я себе, глядя в отражение на своё бледное лицо, — врагу не сдаёмся.

Решение было принято, я знала своего врага в лицо и даже по имени, и теперь была готова сделать всё, чтобы победить.

По тёмным и безлюдным коридорам Зимнего дворца, скорее всего это было служебное крыло, мы прошли в уже знакомый мне кабинет Клопова.

Сам Анатолий Алексеевич Клопов сидел за столом. Вид у него тоже был усталый. Увидев меня, входящую вместе с Аркадием Никифоровичем, он встал и, надо отдать ему должное, извинился:

— Простите, Фаина Андреевна, время такое, не всем можно верить.

— Понимаю вас, Анатолий Алексеевич, — сказала я без улыбки

— Но не прощаете, — грустно сказал Клопов

Я не стала отвечать, но чиновник не стал расстраиваться и, улыбнувшись предложил:

—Есть хотите, Фаина Андреевна?

Я взглянула ему в лицо и вдруг я увидела, что глаза у него добрые, а не бешеные, как мне показалось несколько часов назад, когда он, не разбираясь, запихнул меня в «камеру». У его глаз были морщинки, такие, какие бывают у людей, которые часто улыбаются.