Книга Вторая молодость Фаины, страница 194 – Адель Хайд

Я подумала: «Мы, люди, такие смешные. Нам всегда хочется быть теми, кем мы не являемся. Почему бы просто не быть собой? Это ведь самое лёгкое и приятное. Но, наверное, это, как и с правдой, все знают, что говорить правду — легко. Но почему-то всё равно лгут. И себе. И другим».

— Фаина Андреевна! — раздался голос Петра Васильевича, вырывая меня из мыслей, — Я так рад, что вы мне написали.

Он улыбался во всё лицо. Я тоже искренне улыбнулась ему в ответ, потому что я тоже радовалась, но не потому, что видела его, а потому, что в кондитерской вкусно пахло корицей, кофе, топлёными сливками и ещё чем-то фруктово-печёным. Когда подошёл официант, я спросила:

— Что за фруктово-печёный аромат у вас сегодня?

— У вас прекрасное обоняние, — сделал мне комплимент официант. — У нас появилась новинка — пирожное «абрикосовый язычок».

— Звучит отменно, — сказала я.

Мне, конечно, очень хотелось заказать творожное пирожное, но я подумала, что творожники я могу взять с собой, а вот «абрикосовый язычок» очень бы хотелось попробовать. И я заказала себе «абрикосовый язычок», штабс-капитан взял блины с разными начинками, запивать вкусноту мы взяли сибирский чай.

Хотя мне очень хотелось кофе, но днём уже кофе не пили, поэтому я не стала нарушать традиции.

Пока мы ждали пирожное, Орлов не выдержал и начал извиняться:

— Простите, Фаина Андреевна, что наша недавняя встреча произошла при таких обстоятельствах. Я, право, не думал…

Мне так и хотелось добавить: «Вот-вот не думал. А надо думать иногда». Но я промолчала, ожидая, что он скажет дальше.

— Я получил приглашение в ваше имение на ужин от вашей матушки, но почему-то подумал, что вы тоже там будете, именно поэтому и приехал.

— Ужин… Да, Пётр Васильевич, — сказала я. — Вы меня, признаться, огорошили. Особенно тем, что ужин ваш сильно затянулся, — я намекнула на то, что если бы они действительно приехали на ужин, то, наверное, после ужина их бы уже не было.

Мы же с Полинкой прибыли ночью, а они всё ещё были там.

Штабс-капитан Орлов смутился и ещё раз попросил прощения. А я подумала, что, наверное, это хорошо, что у него есть чувство вины. И решила спросить его:

— А что вы слышали про происшествие в Петербурге?

У Петра сделалось изумлённое лицо.

— О каком происшествии вы говорите, Фаина Андреевна?

— Я о том происшествии, в котором погиб ваш сослуживец, ротмистр Диваев.

— Постойте… — Пётр нахмурился. — Ротмистр Диваев погиб при полицейской операции. Он был командирован руководством для задержания особо опасных преступников и пожертвовал собой.

Видимо на моём лице отразилось изумление вперемешку с недоверием, поэтому штабс-капитан добавил:

— Ну, мы военные, такое бывает.

Теперь уже моё лицо совершенно точно стало изумлённым. Я подумала: «Ну надо же… сделали из похитителя детей героя». И сделала себе мысленную пометку: уточнить у Аркадия Никифоровича, почему.

А вслух сказала:

— О, я не знала… Но это же произошло в Петербурге?

— Нет, что вы! — сказал Орлов. — Как бы ротмистр попал в Петербург отсюда?

— Значит, я что-то перепутала, — сказала я, лихорадочно раздумывая о том, не сказала ли я чего-то лишнего.

— Не мудрено, — пришёл мне на помощь сам Орлов. — Об этом очень мало информации, потому что операция была тайная.

Я грустно улыбнулась.

— Жалко господина ротмистра… А у него остались родственники? — спросила я.