Книга Землянка по ту сторону неба Хайд, страница 80 – Екатерина Евгеньева, Адель Хайд

— Ничего себе перекрыли, — расстроенно прошептала Рина.

— Да, заморочились неслабо, — согласилась я, не зная, радоваться такой чести или нет.

Постояли ещё немного, я увидела, что не только мы с Риной топчемся возле силовой стены, в отдалении ещё несколько групп студентов ходили, трогали и даже тыкали в стену каким-то щупами.

Я подумала: «Если кто и сможет снять эту защиту, то только Дмитрий», — но вслух об этом говорить не стала.

— Ладно, пошли, — сказала Рине. — Думаю, что здесь мы больше ничего не увидим.

* * *

Птица

На следующий день странности с учёбой и моими способностями продолжились.

На лекции по квантовой механике профессор Салерт задал вопрос, на который никто не мог ответить вот уже два месяца. Он на каждой лекции повторял этот вопрос. Я помню, как после первого раза полдня просидела в библиотеке, пытаясь отыскать ответ, но так и не нашла. И вот сегодня…

— Как повлияет смена гипернапряжения поля на стабильность в точке Лагранжа[1], если в системе присутствует третий нестабильный объект? — спросил профессор.

И я вдруг поняла, что знаю ответ, и подняла руку.

Профессор Салерт не просто удивился, он не ожидал, и, видимо, задавая вопрос, собирался начать лекцию и говорить на другую тему. Поэтому сразу даже не обратил внимания на мою руку.

Но сегодня на лекции был и Ларс, и он, со свойственной ему непосредственностью, крикнул:

— Профессор, кадет Горич что-то хочет.

— Кадет Горич, — уже практически отвернувшийся, чтобы пройти на кафедру, профессор, прищурившись посмотрел сначала на Ларса, а потом на мою вытянутую руку, — что вы хотели?

— Я хочу ответить на вопрос, — произнесла я, вставая.

— На какой, кадет Горич? — профессор явно не мог поверить в то, что кто-то может знать ответ, и, возможно, мне стоило промолчать, но я уже не могла остановиться и оттарабанила ответ.

В аудитории воцарилась странная тишина. Профессор Салерт тоже молчал, потом спросил:

— А Дмитрий Горич, случаем, не ваш родственник?

— Брат, — ответила я.

— Это хорошо, — успокоившись, сказал профессор. Даже черты его лица смягчились, из них ушла странная напряжённость, появившаяся, когда он только услышал мой ответ.

— Садитесь, кадет, — сказал профессор.

Но тут зашумели остальные:

— Это правильный ответ?

— А при чём здесь брат Алны?

— А вы нам разъясните ещё раз!

Профессор поднял обе руки ладонями к нам:

— Успокойтесь!

Потом посмотрел на меня:

— Кадет Горич, готовы сами объяснить? Или просто зазубрили?

Меня такая обида взяла:

— Готова, профессор.

И я вышла на кафедру. И не просто объяснила, я включила голопроектор и голостилусом нарисовала трёхмерную модель, причём сама же поразилась, что нарисовала именно земную модель, а не местную.

После того как нарисовала, завороженно глядя на схему, узнала Землю и Солнце. Ту галактику, в которой когда-то родилась Алёна Птицына.

— Любопытная модель, откуда вы взяли такую схему? — спросил профессор, прищурившись. — Её нет в стандартных учебниках.

Но я, вместо того чтобы ответить, тоже задала вопрос:

— А вы видели такую схему, профессор Салерт?

— Видел, — ответил профессор, — это модель идеальности. Говорят, что такое расположение было только в системе Изначальных.

Потом он взглянул на остальных и сказал:

— Но это лишь теория, доказательств существования такой системы так и не было найдено в обитаемых секторах галактики.