Книга Проваленная практика, или как расторгнуть помолвку, страница 51 – Екатерина Евгеньева

Крис задремал, его дыхание стало тихим и размеренным, кровотечение мне удалось остановить, поэтому крепкий сон будет весьма кстати. Я периодически смачивала ему губы влажной тряпкой, опять же, отрезанной от брюк, которые уже практически превратились в бриджи, и размышляла над тем, как нам отсюда выбираться. Когда в нашем временном убежище показалась тень, я даже не испугалась. Протянув руку, я коснулась приблизившегося ко мне тёмного сгустка и попыталась погладить. Рука ожидаемо прошла сквозь, одновременно с этим тень приобрела очертания большой кошки.

Страха я не чувствовала, даже наоборот: ощущала себя так, будто ко мне вернулось что-то потерянное, то, без чего я не чувствовала себя цельной, пока это не вернулось. Я будто бы собирала кусочки себя. Первый был, когда сломался кулон, тогда я в полной мере почувствовала свою силу и власть над стихией. Теперь похожее произошло и с тенью. Словно так и должно быть: я и рядом она, так правильно и надёжно. Теперь я чувствовала себя в безопасности и под зашитой. Тень перенеслась ко входу в пещеру, так что незваные гости к нам бы не пришли незамеченными.

Я и сама немного задремала, как мне казалось, на несколько минут, потому что, открыв глаза, увидела остаточный след портала и столпившихся у входа людей. Узнав в одном из них ректора, я с облегчением выдохнула и, бросив взгляд на лежащего рядом Криса, потеряла связь с реальностью, проваливаясь в спасительную темноту.

Просыпаться было тяжело: в голове всё точно в тумане, мыслей не было, а тело и вовсе не хотело слушаться и двигаться. Через силу пошевелив рукой, я медленно, сквозь боль, открыла глаза. Такое чувство, что из лазарета после того, как навестила Алекса и Криса, я и не уходила. Как будто и не было той встречи у ручья с диким, настолько всё казалось призрачным и нереальным. Мысли путались, события прошедшего дня казались далекими и сказочными, как если бы я вспоминала сон прошедшей ночи.

Немного придя в себя, я огляделась. Я лежала в кровати, которую, как обычно, окружала уже выцветшая от времени ширма, из окон сквозь занавески лился теплый дневной свет, отражаясь солнечными зайчиками от ножек кровати. За ширмой кто-то стоял и переговаривался, но что-либо разглядеть сквозь нее и понять смысл сказанного у меня не получалось.

Я уже собиралась попытаться встать и окликнуть их, как вздрогнула от внезапного крика незнакомого голоса:

— Она могла умереть!

От неожиданности я дернула рукой и задела стакан с какой-то жидкостью — судя по всему, лечебной микстурой, — стоящий на тумбочке у кровати. Вязкая жидкость зелёного цвета начала медленно стекать на пол, когда ширму, скрывающую меня ото всех, отодвинули, открыв взору ректора и незнакомого мужчину, стоящего чуть поодаль.

Было ли это последствием моего перенапряжения или чего-то ещё мне неизвестного, но я неотрывно смотрела на мужчину, попирая все установленные нормы приличия. И чем дольше я это делала, тем более узнаваемыми для меня становились его черты лица. Такие же фиолетовые глаза, как и у меня, такая же улыбка, что на секунду промелькнула на лице и вновь скрылась за маской невозмутимости. Это был он, тот самый мужчина, который стоял на другом берегу во время медитации, — белые волосы и смуглая кожа. В совпадения я не верила: тени, что спасли нас, он, чьё лицо мне было знакомо, — всё это были звенья одной цепи. Оставалось лишь понять, что это значит.