Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 32 – Наталья Шнейдер

— Но доказать это мы не можем.

— Можем, и легко.

— Настя, помолчи, — резко оборвал меня муж. — С этим надо решить раз и навсегда, и не болтовней.

«Только посмей!» — хотелось крикнуть мне, но очевидно было, что не подействует. Хуже того, Виктор может решить, что я пытаюсь выставить его трусом перед исправником, и начнет доказывать, что это не так.

Пропади оно пропадом, это хрупкое мужское самолюбие!

— Виктор Александрович, напоминаю, что я представитель власти, и я не могу одобрить дуэль, какой бы обоснованной ни была причина. Больше того, я должен всячески воспрепятствовать такой возможности.

— Кто-то говорит о дуэли? — с деланым удивлением сказал муж.

— Я говорю. И вы ушли от ответа на мою просьбу не вызывать Зайкова. Поэтому я вынужден превратить просьбу в требование. Дайте мне слово, что не пошлете ему вызов. Иначе мне придется потребовать домашнего ареста и для вас.

— Вы не посмеете!

— Посмею. Как ни унизителен домашний арест, это все же лучше, чем петля, которая полагается за поединок по закону.

Нет, ну что у мужчин за манера по любому поводу проделывать друг в друге дырки?

— А разве покушение на убийство не является поводом для ареста? — спросила я.

— Ареста и казни, что я безуспешно пытаюсь втолковать вашему супругу. Может, хоть вы сможете уговорить его быть благоразумным.

— Строгость законов в Рутении компенсируется необязательностью их исполнения, — фыркнул Виктор.

— Не когда я исправник.

— Но не судья, — не унимался муж.

— Я говорю не о возможной дуэли, — вмешалась я. — Я говорю о попытке убийства князя Северского.

— Убийства? — подобрался Стрельцов, и одновременно муж воскликнул:

— Настя!

— Эта попытка еще и доказательство, что Зайков прекрасно знал о моем пребывании в городе, — продолжала я. — И что ни на какое свидание я его не звала. Есть свидетели…

— Замолчи немедленно!

— И не подумаю! — возмутилась я. — Я не собираюсь становиться молодой богатой вдовой только потому, что у моего мужа гордыня в заднице играет!

Кажется, это было грубо, потому что Стрельцов уставился на меня с изумлением. Но мне было все равно.

— Если уж ты так бережешь мою репутацию, подумай о том, что с ней станет, если тебя застрелят! В бедную Наталью Николаевну только ленивый не бросил камень, как будто мало ей было горя!

— Кто такая Наталья Николаевна? — полюбопытствовал Стрельцов.

— Знакомая моих знакомых. — И правда, есть ли среди моих знакомых те, кто никогда не слышал о Наталье Николаевне? — Осталась вдовой с четырьмя детьми, и все, кто знал ее мужа, обвинили…

— Анастасия, хватит. — В голосе мужа прозвучало столько холода, что я едва не поежилась, хотя в карете было тепло. — Кирилл Аркадьевич, прошу прощения, что вы стали свидетелем семейной сцены. Моя жена слишком остро воспринимает все после болезни.

— Еще скажи, что я вру! — молчать я не собиралась.

— Я не желаю больше говорить на эту тему.

— А я не желаю рыдать на твоих похоронах! — Я повернулась к Стрельцову. — Вчера вечером…

— Настя, еще одно слово, и я очень, очень рассержусь.

Стрельцов стукнул в стенку кареты.

— Останови, я сойду! — Он улыбнулся, словно мы все еще были в театре и болтали о пустяках. — Князь, княгиня, спасибо за приятную и познавательную беседу.

— Зачем ты влезла в мужской разговор?! — взорвался Виктор, когда за исправником закрылась дверь и карета снова покатилась по дороге.