Книга Хозяйка расцветающего поместья, страница 36 – Наталья Шнейдер

Муж как был, в чем мать родила, двинулся к окну, и на несколько мгновений все неувязки вылетели у меня из головы. Особенно когда он рывком раздвинул штору, и солнце облекло широкоплечий силуэт теплым сиянием. Но плечи мужа как-то нехорошо напряглись. Он дернул форточку и гаркнул в окно:

— Прокопий! Хорош лясы точить!

— Виноват, барин! — донеслось со двора. Следом раздалось шарканье метлы.

Когда муж обернулся, брови его сошлись на переносице. Но меня изумило вовсе не выражение его лица. Синяк, оставленный пуговицей и пулей, переливался зелено-желтым.

Тогда как обычно до того, как кровоподтек пожелтеет, проходит шесть-семь дней.

— Кто такой Прокопий и чем он тебя рассердил? — поинтересовалась я, чтобы не брякнуть этого вслух. Потом подумаю, что за ерунда происходит, хотя вряд ли до чего-то додумаюсь.

— Садовник и дворник. Как правило я не возражаю, когда слуги болтают с чужими, но не с подчиненными Стрельцова.

— Ты знаешь в лицо всех его подчиненных? — удивилась я. Неужели в городе так мало полиции?

— Не всех, но Гришина знаю.

— Того, который ездил ловить «домового»? — уточнила я.

Виктор кивнул. Подхватив покрывало, завернулся в него, будто в тогу.

— Пойду напишу ему, что об этом думаю. Зря ты вчера… — Он махнул рукой. — Извини, не стоит упрекать за то, чего нельзя изменить.

— Я по-прежнему считаю, что нужно сообщить о том выстреле.

— Настя, не начинай. — Он улыбнулся, словно хотел смягчить резкость своего тона. — Вчера я все сказал, и хватит об этом.

Виктор чмокнул меня в кончик носа.

— Я пришлю в будуар Алексея за своими вещами, так что подожди немного, прежде чем вставать. Дуню я к тебе тоже пришлю, если ее еще нет в коридоре. — Он снова широко улыбнулся. — Сегодня я бессовестно проспал. И вовсе не против проспать и завтра.

Я рассмеялась.

— Я тоже не против. Иди пиши свои письма, пока я не передумала выпускать тебя из спальни.

Он рассмеялся, исчезая за дверью.

Я задумчиво посмотрела ему вслед.

Неужели благословение действует не только на вещи, но и на людей? Тогда понятно, почему Петр выздоровел куда быстрее, чем должен бы. И Марья, получается, рвалась снять гипс не только потому, что он мешался, но и потому, что почувствовала себя достаточно хорошо. Если это так, то и за Феню волноваться не стоит. И можно не беспокоиться по поводу возможной застойной пневмонии у мужа.

Но если все действительно так, почему об этом никто не говорит? Почему нет медицинских курсов для женщин, обладающих этим даром? Почему медицина на таком ужасающем уровне?

Вопросы, вопросы… Я даже обрадовалась появлению Дуни, которая оторвала меня от бесплодных умствований.

Приведя себя в порядок, я прошла на «черную» половину. В девичьей оставалась одна только Феня. Когда я вошла, она подскочила с лавки.

— Барыня, сделайте милость, допустите меня к работе!

Я мысленно хмыкнула. Вчера, вслушиваясь от скуки в болтовню из соседних лож, я запомнила, что крестьян, к которым формально относились и городские слуги, здесь считают ленивыми и склонными к выпивке. Но у меня перед глазами были совсем другие примеры: Марья, Петр, который впрягся в работу, едва поднявшись на ноги, Дуняша, хлопотавшая по дому не покладая рук. Теперь вот Анфиса.

— Скучно мне, — продолжала девчонка. — Бока все отлежала, выспалась на полжизни вперед, вещи и свои, и других девок все заштопала, полотенца подрубила. Разрешите работать!