Книга Дочь предателя. Баллада Пепла и Льда, страница 96 – Анна Платунова

Медея оказалась мимиком, так по-простому называли дар адаптивной мимикрии: она полностью сливалась с предметами и стенами, становилась почти невидимой. Самое смешное, что сама Медь не сразу поняла, что дар проснулся, и сообразила только после того, как мейстери Луэ не обнаружила ее на лекции.

– Где кадет Винс? – спросила она, обводя аудиторию пристальным взглядом. – Кадет Галвин, где ваша подчиненная? Почему она не пришла на занятие?

Атти растерянно озирался.

– Да как же… Я видел ее на утреннем построении, она шла вместе со всеми!

– Я здесь! – произнесла удивленная и в то же время рассерженная Медея. – Атти, разуй глаза!

Мы все повернулись на голос, но увидели сначала только стол и скамью – потом Медея сдвинулась и стал заметен силуэт, отражающий стену, краешек двери и даже Барри, сидящего у нее за спиной.

Десятки легких выдохнули в едином порыве, тут и там раздавались изумленные возгласы: «Ого! Бездна и тьма!», а мейстери Луэ сказала как ни в чем не бывало:

– Поздравляю, кадет Винс, вы мимик. Продолжаем занятие.

Кадет Фридман оказался броневиком, теперь его кожу невозможно пробить или прокусить, а кадет Дженсен научился видеть ближайшее будущее – всего несколько секунд, но такой дар отлично помогал в бою.

А потом началось то, о чем еще раньше рассказывал Тайлер: к Фридману, Дженсену и Медее потянулись очереди из первогодков, желающих пожать им руки. Пожимать руку Листори или Винклеру желающих не нашлось.

– Ну что, близко там мой дар? – выспрашивал Лесли у Меди, когда она брезгливо, одними кончиками пальцев, держала его ладонь.

– Ничего не чувствую, – сказала она и вытерла руку о штанину. – Думаешь, если ты меня по три раза на дню будешь спрашивать – дар пробудится быстрее?

– Да что ж такое! – проворчал Лейс. – Ну хоть дороги увидел, и то хорошо…

– Дейрон, а тебе не интересно, что там с твоим даром? – окликнула меня Медь.

Я стояла у стены, листала конспект и не участвовала в общем веселье. Зачем? Я и так все про себя знаю. Мой проклятый дар был со мной, знать бы еще, какой именно и как с ним управляться…

– Не интересно, – отрезала я.

– Наверное, обидно превратиться из опасной штучки Дейрон в теневушку? – усмехнулась Медея.

Так называли кадетов, у которых дар не пробуждался до второго курса. На практикумах они становились балластом для своей команды. Их нераскрытый дар был тенью. Моя бедная мама так и осталась теневушкой… Правда, для отца это не имело никакого значения.

– Отвали, Медь!

– Теневу-ушка, – издевательски протянула Медея.

– Медея, проверь меня, – оборвала ее Мейви, протягивая узкую ладошку. За ее спиной возвышался Миромир.

– Как там Вернон? – спросил он. – Завтра выходит?

Миромиру не понаслышке известны условия в карцере, возможно, он единственный сочувствовал Колояру.

– Ага, – небрежно бросила Медь. Кажется, ее не особо заботило состояние дружка.

«Уже четыре дня прошло?» – мимолетно удивилась я.

Время летело. Князь Лэггер уехал из Академии двенадцать дней назад. Я не могла не думать о противоядии. Как долго оно еще будет действовать? Князь обещал две недели, но до конца этого срока оставалось всего два дня.

Когда он отравил меня «сладкой смертью», я боялась по вечерам ложиться в постель. Что, если утром уже не проснусь? Однако обычная дремота не имела ничего общего с тем сонным оцепенением. Засыпая, я обдумывала события дня, ворочалась с боку на бок, комкала подушку – яд никак себя не проявлял, и постепенно я привыкла.