Книга Светлый пепел луны. Книга 2, страница 125 – Тэнло Вэйчжи

Сусу сидела, крепко сжав ноги.

– Что с вами, госпожа? – забеспокоился Гоую.

– У людей есть три естественные потребности, – ответила она.

– Но Таньтай Цзинь не вернулся! Что вы будете делать?!

– Убью его, когда появится, – процедила девушка.

– Может, кого-нибудь позвать?

С помощью дыхания Сусу умела управлять своим смертным телом^[70], и все же оно доставляло массу неудобств. В конце концов она крикнула служанку.

Та в недоумении ответила:

– Я не могу развязать веревку на вашей руке.

– Где же Таньтай Цзинь?!

Ужаснувшись тому, что обитательница опочивальни фамильярно называет самого императора по имени, девушка испуганно пролепетала:

– Его величество изволит почивать у принцессы Чжаохуа.

– Тогда позови Нянь Мунин!

Вскоре явилась стражница. Ее равнодушное, как у брата, лицо нахмурилось, и она нетерпеливо спросила:

– Что угодно третьей госпоже?

– Развяжи веревку.

– Не могу.

– Что ж, тогда оставайся и посмотри, как я помочусь на кровать его величества, – беспомощно произнесла Сусу.

Нянь Мунин возмутилась:

– Грубиянка!

По страдальчески сморщенному лицу пленницы суровая воительница поняла, что той и правда невтерпеж. Нянь Мунин долгие годы практиковала даосизм, так что смогла бы развязать и завязать узел на веревке, пропитанной водой из реки Жо. Стражница сделала пасс и освободила Сусу. Та, смешно подпрыгивая, убежала прочь. Вскоре она вернулась и улеглась на кровать с тяжелым вздохом: трудно быть человеком.

Нянь Мунин снова привязала ее. Сусу не сопротивлялась и холодно проводила стражницу взглядом. Как только та ушла, на лице девушки появилась улыбка.

– Скорее, сделай это! – нетерпеливо проговорил Гоую.

Ловкими пальчиками его госпожа в точности повторила жесты Нянь Мунин, и веревка спала с ее запястья. Хотя в мире совершенствующихся Сусу занимала невысокое положение, она отличалась острым умом и быстро училась. Ей было достаточно один раз увидеть движения рук стражницы, чтобы запомнить их, а слова заклинания она прочла по губам.

Сняв веревку, Сусу улеглась на кровати. Было уже слишком поздно, чтобы выходить наружу, впрочем, завтра она снова сможет снять путы. От этой мысли у Сусу стало спокойно на душе.

Гоую вздохнул: понятно, почему Таньтай Цзинь так ее боится. Подсознательно юноша чувствует, что имеет дело с куда более могущественным существом, чем он сам.

На рассвете указ о даровании титула был оглашен. Евнух, сжимая в руках свиток черного цвета, льстиво улыбался Е Бинчан.

– Мои поздравления, госпожа супруга, мои поздравления!

Е Бинчан спокойно поднялась. Ее ясные глаза напоминали гладь весенних вод, укрытых туманом. Мягким голосом она поблагодарила его.

В Чжоу-го главенствовала иная иерархия любимых женщин правителя, нежели в Великой Ся. Высшим рангом считался титул императрицы, затем шла супруга, еще ниже – чжаои, цзеюй, жунхуа и мэйжэнь.

Поскольку Таньтай Цзинь покинул ложе Бинчан до рассвета, она полагала, что ей пожалуют титул не выше чжаои, однако император назвал ее супругой Чжаохуа^[71]. Статус супруги совсем немногим ниже статуса императрицы, поэтому Бинчан, держа в руках императорский указ, испытывала смешанные чувства. Юноша, на которого она никогда не рассчитывала, внезапно стал ее опорой.

Такие крутые перемены в жизни осознать непросто. Бинчан подумала о Сяо Лине: если бы он взошел на трон, она не смогла бы рассчитывать на такое высокое положение. В то же время Таньтай Цзинь, каким бы жестоким и хладнокровным его ни считали, всегда был очень нежен с ней. Даже голос его, когда он обращается к Бинчан, становится более звучным и чистым.