Книга Переполох в Академии Сказок, страница 54 – Анастасия Гудкова

— … да будет так, как я повелела, — наконец, сказала она.

Уколола палец иглой, охнула от боли и принялась шить, покуда белая нить не закончилась. Стоило ей убрать иголку, куколка вздохнула и моргнула синими глазами. Значит, все Лукерья сделала правильно. Это ведьма поняла уже лежа на полу, закрывая глаза от усталости.

Очнулась она от того, что кто-то влажной тряпочкой коснулся ее лба. Голова ведьмы покоилась на коленях Богумила, богатырь глядел на нее встревоженно, а стоило ей открыть глаза — с облегчением вздохнул. Луша улыбнулась пересохшими губами.

— Получилось?

— Получилось, — дернул плечом богатырь. — В сенях рыдают. Все трое.

Он помог ведьме подняться, подал воды, а потом неодобрительно покачал головой:

— Как же ты так, неосторожно?

— Я первый раз, — обезоруживающе улыбнулась Луша. — Главное ведь, что получилось.

— Угу, — буркнул Богумил. Сердитая морщинка меж его бровей разгладилась, но улыбаться в ответ он не спешил. А потом и вовсе признался. — Я испугался за тебя.

— Прости, — смутилась Лукерья. — Я должна была… Мы ведь к источнику идем, а я тут…

— Да я не о том, — отмахнулся богатырь. — Про источник я даже не подумал. Я просто…

И они оба замолчали, не решаясь сказать то, что было на сердце. Неловкую тишину разорвал голос Марфы, враз помолодевшей и посвежевшей. Она заглянула в комнату, увидала ожившую Лушу и позвала остальных. Когда старик и вновь обретенная дочь вошли, ведьма не могла отвести взгляда от Снегурочки. Ладной, прекрасной, живой. Да и выглядела она не как сшитая из лоскутков, а как самая настоящая девица — румяная и хорошенькая. Кровь ведьмина способна была сотворить настоящее чудо.

— Спасибо, — нежным голосом молвила Снегурочка. — Я и мечтать не могла о таком спасении! Вовек благодарна тебе буду, сестрица. Коли могу чем помочь — только позови, мигом явлюсь.

Луша улыбнулась. Сестрица. Верно девица сказала, есть в ней теперь капля Лушиной крови. И от понимания того, что где-то в этом мире будет жить еще один близкий ей человек, на сердце ведьмы потеплело.

В путь-дорогу собирались суматошно и шумно. Марфа все пыталась уговорить Богумила прихватить кадушку квашеной капусты, тот со смехом отказывался, представляя, как они будут ловить ее на спине Горыныча. Прознав о трехглавом змие, что дремал все это время за пригорком, старушка поначалу перепугалась, а после собрала ему корзину пирогов. Чем отблагодарить Лукерью, она не знала, оттого ей было неловко. И пусть сама ведьма от всяческой благодарности отказывалась, говорила, что лучшей для нее наградой стало счастливое лицо Марфы и радостная улыбка Петра.

Обнялись со Снегурочкой, попрощались со стариками, разбудили Горыныча. Луша взволнованно рассказала змию о воскрешенной Снегурочке, а Горыныч спросил:

— А этот-то все это время чего делал?

— Курей гонял, — фыркнул Богумил.

Лукерья удивленно посмотрела на богатыря, отчего-то стесняющегося своей помощи, но тот лишь подмигнул. Ну и пусть, не хочет — не надо, она, Луша, настаивать не будет. Снова пришлось сыну Ивана-царевича лезть на спину Горыныча самому, а ведьма царевной зашла по крылу. И даже не спорила, когда Богумил прижал ее к себе, позволяя не царапать пальцы о колючую змееву чешую.

— Куды теперь? — поинтересовался Горыныч.

— Куда лента скажет, — отозвалась Луша, выпуская подарок Василисы. Алая змейка скользнула ввысь, а за ней тотчас взлетел огромный трехглавый ящер, уносящий на своей спине богатыря, хранящего секреты, и рыжеволосую ведьму, отчаянно пытающуюся их разгадать.