Книга Кровь богов и монстров, страница 150 – Люсинда Дарк

Мой взгляд возвращается к Регису, неподвижному и такому чертовски бледному, что я задаюсь вопросом, как, черт возьми, она может что-то сделать, когда он выглядит так, словно уже стучится в дверь смерти. Я стискиваю зубы и вздергиваю подбородок в знак понимания.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — но если ему не станет хотя бы немного лучше в течение следующего дня или около того, тогда я все равно это сделаю.

Мейрин качает головой, но не спорит и снова поворачивается к своему пациенту. Ворона Региса сидит на спинке дивана, наблюдая за своим хозяином и рыжеволосой Смертной Богиней, которая вливает в него еще больше своей силы исцеления. Мои плечи опускаются. Может быть, если бы я родилась с такими способностями, как у нее, я бы не стала той, кто я есть. Бесполезной, если только не для того, чтобы кого-то убить.

Руэн убирает руку с моего плеча и отступает назад. Хотя его присутствие никуда не исчезает. Не сразу. По мере того как приближается ночь, минуты растягиваются в часы, только когда ранний свет зари начинает протягивать свои длинные пальцы по небу за окном, он возвращается в свою спальню. Каликс делает то же самое, оставляя Мейрин, Региса, Теоса и меня одних в гостиной, пока мы ждем какого-нибудь знака от Региса, что он выкарабкается.

Когда за окном начинают щебетать птицы, Теос подходит ко мне. Не говоря ни слова, его руки обнимают меня, и он расстегивает ремешок у меня на шее. Мой плащ распускается на плечах, и он ловит его, прежде чем убрать и вернуться через несколько секунд.

— Ну же, Деа, — говорит он, обнимая меня сильной рукой за талию и притягивая к своему теплому боку.

Мне так холодно. Я оледенела от осознания того, что Регис, возможно, умирает, и я провела последние недели, ненавидя его. Я сожгла все записки, которые он пытался отправить, и только по иронии судьбы мне удалось удержаться от того, чтобы не сжечь последнюю. Он знает, что я зла на него. Он знает, что я ненавижу его за то, что он сделал.

И все же, возможно, в свои последние минуты, он прислал мне записку, пытаясь предупредить об опасности.

Значит ли это, что то, что он сделал, нормально? Нет.

Но делает ли это его по-прежнему моим другом?

Я не знаю, и все же я единственная, кто может ответить на этот вопрос.

Когда Теос снова тянет меня, отворачивая от того места, где Мейрин все еще склоняется над неподвижным телом Региса, ее лоб покрыт потом, когда она лечит его, я ухожу. Мои ноги заплетаются, когда мы отходим от дивана, и Теос не останавливается, чтобы поддержать меня. Он просто наклоняется и отрывает меня от пола, заключая в объятия и прижимая к своей груди.

Теос несет меня в свою комнату, пинком закрывая за нами дверь. Он не останавливается, пока не оказывается у кровати, осторожно и бережно опуская меня на матрас. Я закрываю глаза, когда они начинают гореть, но остаюсь достаточно бодрой, чтобы знать, что он отстегивает кинжалы, прикрепленные к моим бедрам, и снимает оружие. Затем он стаскивает с меня ботинки. Затем твердые пальцы касаются шнурков на моих брюках, развязывая их, прежде чем их тоже стаскивает с меня.

Мое тело снова оказывается в его объятиях, и каким-то отработанным движением Теос прижимает меня к себе, откидывая одеяла на кровати и укладывая меня на подушки. Я прислушиваюсь к звуку, с которым он отодвигается от кровати, к его шагам, крадущимся на цыпочках по комнате.