Книга Кровь богов и монстров, страница 2 – Люсинда Дарк

Слегка приподнимая голову — насколько это возможно в моем нынешнем состоянии — я замечаю вход в темную комнату. Камеру. Дрожь пробегает по моему позвоночнику. Здесь нет окна. Нет света. Я подавляю желание умолять этих людей освободить меня, не причинять мне боли. Они это сделают, попрошу я их или нет. Я начинаю понимать, что лучше просто держать свои просьбы при себе. Взрослым нельзя доверять. Больше нет.

Мужчина, который все еще держит меня, тащит меня вперед, а затем швыряет внутрь. Мой бок сильно ударяется о землю, и я издаю тихий крик боли, когда она пронзает мое тело. Серные наручники на моих запястьях впиваются в кожу, и почему-то от этого я чувствую себя еще более уставшей, чем должна была бы.

Я всегда была крепкой. Сильной девочкой, мой папа часто хвалил меня. Его сильная девочка. Я снова закрываю глаза, игнорируя физическую боль, в то время как эмоциональная агония поглощает все мысли.

— Папа… — Мои губы произносят это слово, но это едва ли больше, чем задыхающийся шепот. Последние силы покидают меня и исчезают, когда дверь в мою камеру снова закрывается, и я слышу щелчок замка.

Я не знаю, как долго я лежу вот так, неподвижная, безразличная, мечтая, чтобы кто-нибудь пришел и забрал меня из этого ужасного места. Меня не волнует, если это означает, что я попаду в плохое место, о котором всегда говорил папа. Место, куда попадают злодеи из историй. Главное — не остаться здесь одной. Без него — любое другое место лучше.

Во рту пересохло, я чувствую пыль и тяжёлый, застоявшийся воздух. Голова словно отрывается от тела. Я понимаю, что физически остаюсь на месте, но разум… разум уносится куда-то далеко. Очень далеко.

К тому времени, как я прихожу в себя, звук шагов эхом отдается от каменных стен, отдаваясь повсюду вокруг меня. Слишком громко. Слишком сильно. Я не могу понять, откуда они доносятся. Затем они умолкают, и снова наступает тишина.

Я все глубже погружаюсь в разум, который стал моим надежным убежищем. Место, которое заставляет меня забыть… обо всем.

— Ты уже сдалась?

Звук чужого голоса пронзает меня, как стрела, вонзающаяся в плоть и кости. Я вздрагиваю, и мои глаза распахиваются. Я обнаруживаю, что лежу на боку, лицом к двери камеры, где сейчас стоит женщина. Она красива, или, по крайней мере, я так думаю. Папа никогда особо не говорил о красоте, но сказал мне, что я всегда была красивой, совсем как моя мама. Кем бы она ни была.

Женщина стоит там, склонив голову набок и скрестив руки на груди. Рядом с ней мальчик со скучающим лицом наблюдает за мной. У него оливковый цвет лица с ямочкой на подбородке. Его волосы темные и коротко подстрижены. Такие же темные глаза поднимают взгляд на женщину, прежде чем снова переводят взгляд на меня. Выражение его лица не меняется. Что-то мерзкое проникает в мою грудь и хватает за сердце. Как он может не чувствовать… что-нибудь, когда он смотрит на меня?

Гнев поднимает свою уродливую голову так, как не поднимал с тех пор, как наручники защелкнулись на моих запястьях той ужасной ночью, и я была вынуждена наблюдать, как избивали и убивали моего отца. Была ли эта женщина вдохновителем? Она их послала? Моя верхняя губа приподнимается, обнажая зубы.

Я убью ее.

— Мама, мне обязательно здесь быть? — спрашивает мальчик.