Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 84 – Люсинда Дарк

— Да, — говорит он. — Мы должны.

Его рука находит мою, тыльная сторона костяшек его пальцев касается обнаженной кожи моего бока движением, которое обычно казалось бы небрежным. К сожалению, из-за отсутствия на мне одежды это ощущается совсем не так.

Любопытные взгляды Теоса и Руэна провожают меня, пока Каликс подталкивает меня обратно в большой зал, и мы вместе направляемся к коридору, который ведет в сад статуй.

Глава 20

Кайра

Сад статуй такой же гротескный, каким я его помню. Это огромное пространство, полное странных статуй разного пола и поз, но все они настолько реалистичны, что заставляют меня почувствовать будто какой-то древний монстр, превратил реальных людей в камень.

В рамках подготовки к сегодняшнему Очищению он был преобразован в подобие элегантного внутреннего двора. Высокие бронзовые канделябры расставлены по кругу, их пламя колеблется на несуществующем ветру. В воздухе витает запах морской соли и пепла. Я наклоняю к нему лицо, и если я закрываю глаза, то могу просто представить, как волны разбиваются о внешнюю сторону острова, перехлестывают через его остроконечные стены и выплескиваются в сад, чтобы смыть нас всех.

Возбужденный ропот перекрывает шум океана за Ортосом, заглушая его. Я снова открываю глаза и осматриваю окрестности, когда мы останавливаемся в центре кольца статуй. Я улучаю момент, чтобы просмотреть их, задаваясь вопросом, возможно, Боги оставили нам какие-нибудь подсказки относительно того, что они запланировали на эту ночь. Первая статуя изображает женщину с лицом, обращенным к небу, почти таким же, как у меня, ее длинные вьющиеся волосы ниспадают на обнаженное женское тело. Сначала это кажется не более чем произведением искусства, сделанным по образу и подобию женщины, но чем ближе я подхожу, тем больше начинаю замечать рваные раны на ее коже.

Длинные шрамы, похожие на следы когтей, покрывают руки, бедра, торс женщины. Ее волосы, на первый взгляд, кажутся пышными и потрясающими, но при дальнейшем осмотре обнаруживаются продетые сквозь них тяжелые цепочки, исчезающие в коже головы. Ее прекрасное лицо не смотрит на небо с безмятежным принятием, а камень изображает собой крик ужаса, как будто она проклинает Богов за какое-то преступление, которое они совершили. Черты статуи настолько рельефны и очерчены, что трудно представить, что кто-то — смертный или Божественный — мог создать такую трагическую красоту.

Остальные две статуи во многом одинаковы. Внешне непритязательные, но при более внимательном рассмотрении они демонстрируют, что на коленопреклоненном мужчине напротив кричащей женщины нет штанов из меха животного — у него ноги животного. Отпечатки копыт отмечают камень, на котором он лежал, а кулак, который он положил рядом со своей ногой, заключен в металлическую перчатку воина. Его лицо тоже превратилось в маску агонии и ярости. Как будто он пал здесь после проигранной битвы и так и не смог оправиться, его живое тело превратилось в груду камней, удерживаемую в плену целую вечность.

Третья и последняя статуя вызывает наибольшее беспокойство. Дрожь пробегает по мне, когда я поворачиваюсь и смотрю в лицо существа, не похожего ни на одно из виденных мной прежде. Стоя на четырех лапах, оно возвышается над остальными статуями поблизости. Большие лапы проделали борозды в камне, и не одна, не две, а три пары глаз смотрят на меня. На шее огромного зверя три звериные головы. Та что по центру — это морда с выступающими клыками, царственным выражением лица и гривой, которой позавидовала бы любая Богиня.