Книга Любовь, пироги и другие яды, страница 11 – Анастасия Никитина

Не тут-то было: он перехватил мою руку, больно стиснув запястье.

— Решила довести дело до конца?

— В смысле? — опешила я.

— В прямом. Добить меня решила? — с уморительной серьёзностью поинтересовался дикарь.

Я с трудом сдержала смех. Это ж надо... бандитов не испугался, а простой заживляющей мази ещё как.

— Не бойся, это не больно, — заворковала я. — Чуть пощиплет и пройдёт. Зато шрама не останется. Зачем такому красавчику шрам?

— Не разговаривай со мной как с ребёнком!

— А ты не веди себя как ребёнок! Заживляющей мази только малыши боятся.

— Я не боюсь заживляющую мазь. А вот в твоих руках...

— Да ладно тебе, — обиделась я. — Бери и мажь сам. Руки ему мои не нравятся, глядишь ты!

Я вырвала руку и, сунув ему баночку, принялась втирать оставшуюся на пальцах мазь в зарождающийся на предплечье синяк. Дикарь с минуту сидел неподвижно, а потом всё-таки пересилил свои глупые страхи и потянулся к лекарству. Правда, набрал всего ничего, да ещё и обнюхал с подозрением.

Окончательно разобидевшись, я подхватила перевёрнутый котелок и молча пошла к ручью. Я простила ему и хамство, и кинжал, и даже испорченную куртку простила бы, наверное, со временем. Я вообще отходчивая, так мама говорит. Но недоверчивое отношение к моим зельеварским умениям прощать не желала: «Я ведьма в семнадцатом поколении! Лучшая на курсе зельеварения! А он от моей мази шарахается как от убойной отравы! Скотина! Хам! Дикарь! Да я с детства эту мазь варила лучше мамы!»

Когда я вернулась на поляну, негодный спутник уже ворошил поленья в заново разожжённом костре. Мой сложенный несессер лежал на бревне, а крови на щеке дикаря не было. «Смотри-ка, снизошёл-таки, — с долей удовлетворения подумала я. — И правильно. Воспаление даже дикарям не нужно».

Убрав аптечку обратно в мешок, я засыпала в котелок горсть пряных трав, собранных тут же у ручья. Пока вода закипала, я достала хлеб и бумажный пакет с сыром. Дикарь хмыкнул и полез в висящие на его колёсном уродце сумки. На свет появились ветчина, мигом окутавшая своим ароматом всю поляну, лепёшки и плоская жестяная банка. За стол сошёл широкий пень, и вскоре мы уже сели за поздний ужин. А на сытый желудок завязалось и подобие нормального разговора.

О драке мы по молчаливому согласию не вспоминали, как, впрочем, и о его недавнем испуге. Что и неудивительно — кому захочется вспоминать такие детские заскоки. Я же великодушно решила не заострять. Кузина Биль не раз говорила, что хуже нет, как напоминать мужчине о его слабостях — гарантированно станешь врагом номер один. А мне с этим чудаком ещё два месяца возиться, а потом его ректору возвращать, и всё это желательно без международного скандала. Впрочем, насчёт скандала у меня уверенности не было. Всё-таки заущельный дикарь и мои родственнички, да в одном доме... Это чревато.

Нет, я люблю свою семью. Даже бабушку Летицию. Ну, пока она не будит меня звоном своих призрачных цепей посреди ночи, точно люблю. Но они могут в рекордные сроки свести с ума неподготовленного человека. А мой дикарь явно отличался тонкой душевной организацией. Надо же... Заживляющей мази испугался.

Я из-под ресниц покосилась на спутника, прикидывая, как бы так провести его по всем рифам моей семейной жизни и не сделать заикой в процессе.

— Что? — он почувствовал мой взгляд почти мгновенно.