Книга Темная душа, страница 101 – Ив Ньютон

Её сила заметно разгорается, защитная магия потрескивает вокруг неё, как статическое электричество. Каменные стены слегка потрескивают, реагируя на её страдания.

— Я действительно понимаю, что значит быть объектом охоты за тем, кто ты есть.

Она смотрит на меня, и её гнев на мгновение сменяется любопытством.

— Кем ты был, Уильям? Что делало тебя таким особенным?

Я колеблюсь, раздумывая, стоит ли мне раскрывать эту правду. Но она заслуживает, по крайней мере, честности от кого-то.

— Я был Сангвинархом.

— Кем?

— Кровавым архитектором. Не вампиром, не колдуном, кем-то другим. Я мог общаться с кровью, придавать ей форму, учиться у неё. Кровь открыла мне свои воспоминания, показала мне жизни, которые она когда-то поддерживала.

Её глаза расширяются.

— Кровавый архитектор? Так вот почему Серебряные Врата хотели заполучить тебя?

— Да. Я был первым Сангвинархом, с которым они столкнулись за многие столетия. Мои способности сделали меня лучшим учеником, — я подхожу ближе, моя фигура колеблется от интенсивности воспоминаний. — Кровь — не просто пища, Изольда. Это живой архив опыта, силы. В моих руках она стала чем-то необыкновенным.

— Например, чем? — спрашивает она, снова садясь на кровать, на мгновение забыв о своём гневе.

— Я мог извлекать воспоминания из крови, изменять её свойства, даже создавать из неё временные конструкции. С достаточным количеством крови я мог создавать проходы между местами, вызывать существ из ночных кошмаров, залечивать раны, которые могли бы убить других, — я делаю паузу, наблюдая за выражением её лица. — Здешние профессора считали меня недостающим звеном в их понимании Магии крови.

— Так вот почему ты исследовал границы измерений. Ты пытался использовать кровь для создания путей между мирами.

Я киваю, впечатлённый её быстрым пониманием.

— Совершенно верно. Кровь несёт в себе сущность реальности донора. Я предположил, что при правильном сочетании я смогу создавать стабильные переходы между измерениями.

— И кто-то убил тебя за это знание, — тихо говорит Изольда.

— Да. Я был близок к прорыву, когда меня столкнули с Колокольни, — я вспоминаю падение, порыв воздуха, тошнотворный удар. — Кто-то не хотел, чтобы я добился успеха.

— Значит, ты не вампир, не колдун, не бессмертный?

— Я бы не сказал, что я бессмертен, нет, — сухо отвечаю я, и она хихикает. — Но и убить меня было не так-то просто. То, что меня достало, — это шпиль.

— Шпиль? — спрашивает она, и её глаза расширяются.

— Я упал на шпиль и истёк кровью. Это была ужасная смерть. Я до сих пор вижу глаза студента, который нашёл меня на следующее утро.

Изольда бледнеет, её рука поднимается к горлу.

— Уильям, это ужасно. И с тех пор ты заперт в этой комнате.

— Эта комната была моим убежищем. Моей лабораторией. Я проводил здесь свои эксперименты, вдали от посторонних глаз, — я стою возле её стола, вспоминая оборудование, которое когда-то заполняло это пространство. — Когда я умер, мой дух закрепился там, где я чувствовал себя наиболее живым.

Изольда встает и подходит к окну, глядя на силуэт колокольни на фоне тёмного неба.

— Значит, у нас есть что-то общее, — тихо говорит она. — Мы оба искали то, что делает нас особенными.

— Разница в том, что у тебя всё ещё есть шанс избежать своей судьбы, — указываю я.

Она поворачивается ко мне лицом, и на её лице появляется решимость.