Книга Землянка для властных Галактианцев, страница 63 – Мира Влади

Встреча с Дарином — его бледное лицо, слабый голос, слова о том, что я его надежда, — выжгла меня изнутри, оставив только дрожь и пустоту, что гудела в груди, как далёкий гром. Я хотела кричать, разбить что-то, но вместо этого пробралась к палатке повстанцев — грубому сооружению из серого брезента, натянутого на кривые металлические штыри, что дрожали под ударами ветра.

Внутри было тесно, воздух густой, пропитанный ароматом влажной земли, ржавчины и слабого дыма от фонаря, что висел на цепочке, покачиваясь и отбрасывая золотистые блики на потёртые стены. Дождь барабанил по ткани, его ритм был неровным, как пульс живого существа, и я остановилась у грубого стола, сжимая его край, пока пальцы не побелели от напряжения.

Мой комбинезон, пропитанный пылью Аркатона и кровью Кайлана, пропах потом и металлом, лип к телу, как вторая кожа, и я чувствовала себя грязной — не только снаружи, но и внутри, где страх, гнев и что-то ещё, горячее и необузданное, сцепились в тугой узел.

Клапан палатки хлопнул, и я обернулась, резко, как зверь, почуявший угрозу. Тарек шагнул внутрь, его массивная фигура заполнила пространство, плечи блестели от дождя, капли стекали по его грубой коже, оставляя тёмные дорожки на потёртой куртке. За ним вошёл Кайлан, всё ещё бледный, с повязкой на груди, пропитанной пятнами крови, но его походка была твёрдой, глаза горели стальной решимостью. Волосы прилипли к его лбу, а одежда — мокрая, грязная — облепила тело, подчёркивая худощавые линии и напряжённые мышцы.

— Надо обсудить план, — начал Тарек, голос низкий, грубый, как камни, катящиеся по склону, но он замолчал, шагнув ко мне. Его взгляд был тяжёлым, голодным, и я почувствовала жар его тела ещё до того, как он приблизился, горячий и осязаемый, как солнце пустошей.

Я замерла, глядя на них, и мысли закружились в голове, как пыльный вихрь Аркатона. Что я чувствую к ним?

На планете-тюрьме всё было иначе — там секс между нами тремя вспыхнул в условиях опасности, под гнётом смерти, что дышала в затылок.

Я вспомнила, как Тарек смотрел на меня в своей камере, его янтарные глаза горели хищным огнём, пока он сжимал свой член, грубо, яростно, кончая на пол передо мной, его стоны были низкими, животными, а я стояла, прижатая к стене, дрожащая, но живая под его взглядом.

Вспомнила Кайлана у водопада, его стальные глаза, что прожигали меня, его шепот, полный обещаний, его пальцы, что дразнили меня, пока я не сдалась, отдаваясь ему в этом странном, пугающем танце.

Тогда это было связано с выживанием, инстинкты сами двигали нас к друг другу — их долгое воздержание, моё одиночество, единственная женщина среди зверей в человеческом обличье. Изоляция, усталость, адреналин — всё это толкнуло меня к ним, и я пошла на это, потому что не видела другого выхода.

Но здесь, на Земле, всё изменилось. Угроза отступила, мы были в относительной безопасности, у повстанцев, среди людей, что боролись за ту же правду, что и я. У меня появился выбор — впервые за месяцы, впервые с тех пор, как я подписала тот проклятый контракт.

Я могла оттолкнуть их, уйти, остаться одной, сосредоточиться на Дарине, на мести, на плане. Но глядя на них — на Тарека, чья грубая сила была моим щитом, и Кайлана, чья хитрость была моим оружием, — я поняла, что хочу проверить. Хочу знать, было ли это только выживанием, или что-то большее связало нас, что-то, что я не могла назвать, но чувствовала кожей, в каждом их взгляде, каждом прикосновении. Я хотела их — не из страха, не из отчаяния, а потому, что они стали частью меня, и я должна была убедиться, что это не иллюзия.