Книга Землянка для властных Галактианцев, страница 60 – Мира Влади

Из-за ближайшей стены, покрытой выцветшими граффити и следами ожогов, вышли двое. Мужчина был высоким, жилистым, с коротко стриженными седыми волосами, которые топорщились, как проволока. Его лицо пересекали шрамы — тонкие белые линии, оставленные временем и боями, — а в руках он держал винтовку, ствол которой был опущен к земле, но пальцы лежали на спусковом крючке, готовые в любой момент напрячься. Его глаза, тёмные и острые, как лезвие, скользнули по нам с холодной расчётливостью.

Рядом стояла женщина, худощавая, с тёмными волосами, собранными в неряшливый пучок, из которого выбивались пряди, падавшие на её усталое лицо. Её пальцы нервно теребили планшет с треснувшим экраном, выдавая напряжение, скрытое за профессиональной маской.

Оба были одеты в потрёпанную униформу — серую, заляпанную маслом и пылью, с выцветшими нашивками, которые когда-то могли означать принадлежность к чему-то большему.

— Тарек, — произнёс мужчина низким голосом, в котором смешались удивление, облегчение и тень старой боли. — Думал, ты сгнил в пустошах, как все.

— Келан, — Тарек кивнул, его губы дрогнули в слабой, почти незаметной усмешке, обнажая краешек зубов. — Я слишком упрямый, чтобы сгнить. Это Лина и Кайлан. Нам нужна помощь.

Келан перевёл взгляд на нас, оценивая. Его глаза задержались на Кайлане, чья одежда была пропитана засохшей кровью, пятна которой казались чёрными в тусклом свете. Затем он посмотрел на меня, и я почувствовала, как его взгляд прощупывает меня, словно проверяя, выдержу ли я то, что нас ждёт.

— Выглядите, как будто прошли через мясорубку, — сказал он, голос был грубым, но без насмешки. — Заходите. Мирра, помоги с раненым.

Женщина — Мирра, как я поняла, — шагнула вперёд, её взгляд скользнул по Кайлану с профессиональной холодностью врача, привыкшего к виду крови и смерти.

— Идти можешь? — спросила она, её голос был резким, но в нём проскользнула нотка сочувствия, едва уловимая, как тень.

— Смогу, — прохрипел Кайлан, отстраняясь от меня. Его ноги дрожали, колени подгибались, но он стиснул зубы, упрямо выпрямляясь.

Я осталась рядом, готовая подхватить его, если он рухнет, и поймала его взгляд — благодарный, но гордый, как будто он ненавидел свою слабость больше, чем боль.

Мы последовали за Келаном и Миррой через лабиринт разрушенных улиц, где ветер гнал обрывки бумаги и пепел, а стены домов, покрытые трещинами и граффити, шептались о прошлом. Костры горели в металлических бочках, их слабый оранжевый свет отбрасывал длинные, пляшущие тени, которые казались живыми.

Повстанцы — десятки фигур в потёртой одежде, с оружием в руках или за поясом — наблюдали за нами из укрытий: из окон без стёкол, из-за обугленных остовов машин. Их лица были измождёнными, кожа натянута на скулы, но глаза горели упрямством, тем самым огнём, который не гас даже в этом аду. Запах гари смешивался с едким ароматом ржавчины и сырости, и я чувствовала, как холод пробирается под кожу, несмотря на тепло от костров, пробивающееся сквозь мой изодранный комбинезон.

Келан привёл нас в подвал разрушенного здания — некогда, возможно, фабрики или склада. Стены были укреплены металлическими листами, покрытыми пятнами коррозии, а потолок подпирали грубо сваренные балки.

Внутри было тесно: столы завалены оружием — от старых винтовок до самодельных гранат, — проводами, кусками электроники и пожелтевшими картами. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом масла, пота и слабого дымка от ламп, работавших на остатках топлива. Келан повернулся к нам, скрестив руки на груди, его поза была расслабленной, но глаза оставались насторожёнными.