Книга Желанное сокровище орков, страница 28 – Мира Влади

Рагнар стоял рядом, его тёмные глаза были полны обещания и верности. Он взял мою вторую руку, его ладонь была чуть шершавой, но такой родной, и я знала, что он никогда не отпустит меня и всегда защитит.

Их любовь, такая разная, но такая совершенная в своей гармонии, окутывала меня, как пламя костров, согревая и защищая.

Старейшина племени, орчиха с седыми косами, что спускались до пояса, и мудрыми глазами, в которых отражались годы, начала церемонию.

Её лицо, покрытое морщинами, было строгим, а голос звучал как древняя песня, вплетаясь в ритм барабанов, усиливая его, наполняя воздух магией.

– Кирон, Рагнар, Эйвери, вы стоите под звёздами, чтобы стать единым целым, – нараспев проговорила она, и её слова эхом отозвались в моём сердце. – Кирон, сын человеческой и орчьей крови, ты несёшь мудрость и свет, как река, что питает землю. Рагнар, сын орков, ты несёшь силу и верность, как скала, что стоит вечно. Эйвери, шайра, ты — их сердце, их мост между мирами, их свет во тьме. Клянитесь любить, защищать и быть едиными, пока звёзды сияют над вами.

Кирон заговорил первым. Он смотрел прямо мне в глаза, и я чувствовала, как его слова проникают в мою душу, обещая вечность.

– Я клянусь, Эйвери, быть твоей опорой, твоим светом, твоей радостью. Я буду защищать тебя и наш дом до последнего вздоха, и даже за его пределами, если звёзды позволят.

Голос его дрогнул на последнем слове, и я увидела, как его глаза блестят, не от света костров, а от эмоций, которые он редко показывал.

Рагнар сжал мою руку сильнее, его пальцы дрожали, и я почувствовала, как его сила, обычно такая непоколебимая, смешивается с уязвимостью, которую он открывал только мне.

Его голос был глубоким, но в нём сквозила нежность, от которой моё сердце замирало.

– Я клянусь, Эйвери, быть твоей силой, твоим щитом, твоей душой. Никто и ничто не разлучит нас — ни время, ни смерть, ни боги. Ты мой свет, и я буду беречь тебя вечно.

Слова его звучали как клятва, высеченная в камне, и я знала, что он сдержит её, даже если мир рухнет.

Я посмотрела на них, чувствуя, как слёзы счастья текут по моим щекам, горячие и солёные, оставляя влажные дорожки на коже. Мои руки дрожали в их ладонях, но я собрала всё своё мужество, всё тепло, что они вложили в меня, и прошептала, мой голос был слабым, но полным любви:

– Я клянусь любить вас, быть с вами, быть вашим светом. Вы — мой дом, моя семья, моя жизнь, и я никогда не покину вас, пока бьётся моё сердце.

Голос сорвался на последнем слоге, и я задохнулась, чувствуя, как их взгляды, их любовь окутывают меня.

Старейшина подняла ленту, сплетённую из кожи и трав, её узлы были крепкими, как их обещания, и начала обвязывать наши руки.

Её пальцы, натруженные годами, двигались ловко, и я чувствовала, как лента соединяет нас, не только физически, но и где-то глубже, в душе.

– Теперь вы — единое сердце, – сказала она громче и подняла наши связанные руки к звёздам, словно показывая их небу. – Пусть ваш союз будет вечным, как эти камни, как эта река, как эти звёзды.

Кирон наклонился первым, его губы коснулись моих, тёплые, мягкие, но полные страсти, что горела в нём, сдерживаемая до этого момента. Я ответила, прижимаясь к нему, чувствуя, как моё сердце бьётся в унисон с его, как его дыхание смешивается с моим. Этот поцелуй был обещанием, клятвой, что он будет рядом, всегда.