Книга Щит Спэрроу, страница 126 – Девни Перри

А третий воин, Хейл, держался за руки со своим мужем. Они сидели за столом в центре зала, но, судя по тому, как смотрели друг на друга, они с таким же успехом могли быть единственными людьми во всей Туре.

— Это напоминает мне о доме, — сказала Бриэль со своего места рядом со мной, и печаль затуманила ее взгляд.

Джоселин успокаивающе положила руку ей на плечо. В то время как Джоселин, как и я, погрузилась в рутину повседневной жизни, Бриэль замкнулась в себе. С каждым днем она казалась все более меланхоличной и тосковала по дому. Наблюдение за воссоединением этих семей довело ее до слез.

— Я так сильно скучаю по дому, что мне становится больно, — сказала она. — А вы нет?

— Да.

Нет.

Может быть, мне следовало бы погрустить. Мне было одиноко без своей семьи.

А вот по Куэнтису я не скучала. Не совсем. Я скучала по шуму океана. Скучала по выпечке, которую каждое утро готовил шеф-повар замка. Скучала по смеху Арти, когда я тайком приносила угощение в детскую.

Но остальное? Замок. Город. Мой отец и Марго.

С каждым днем они приходили мне в голову все реже и реже. А когда приходили, я чувствовала только тяжесть ответственности на своих плечах.

Шпионить для отца. Убить ради отца. Найти Аллесарию для отца.

Как? Я застряла. Совершенно, блять, застряла.

Возможно, причина, по которой я не скучала по дому, заключалась в том, что дом означал отца. Думая о нем, я представляла разочарование на его лице, когда полностью подведу его.

— Ваше высочество. — Джоселин толкнула меня локтем и мотнула подбородком в сторону двери.

В столовой воцарилась тишина. Тишина, вызванная молчаливым человеком.

В дверном проеме стоял Завьер, скрестив руки за спиной, его поза была напряженной. Он кивнул своим людям, затем посмотрел на меня.

Вызов.

Я еще не доела свой ужин, но сегодня у меня не было особого аппетита. С тех пор, как я увидела, как Эванджелина бросилась в объятия Завьера.

В объятия ее отца.

Я провела в его обществе меньше суток. Он был таким же незнакомцем для меня, как и большинство людей в этой комнате. И все же мне было больно, что он не рассказал мне о своей дочери.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал я Бриэль и Джоселин, вставая. — Увидимся завтра.

Бриэль выдавила улыбку.

— Спокойной ночи, ваше высочество.

— Одесса. — Это была бессмысленная поправка, но я все равно ее сделала.

Никто не проронил ни слова, пока я пробиралась мимо столиков, чтобы присоединиться к Завьеру. Я бы отдала должное туранцам, они были осторожны в распространении слухов. В Росло слухи разлетелись бы еще до того, как я успела бы встать со стула.

Завьер кивнул всем присутствующим, давая разрешение продолжить беседу. Затем он открыл дверь и вывел меня в приглушенный вечерний свет.

Он не произнес ни слова, пока мы шли прочь от столовой. Точно так же, как мы не разговаривали на поляне. Он полностью сосредоточился на Эванджелине, унося ее, лишь кивнув мне и Стражу.

Это воссоединение было неизбежным. И все же я не хотела разговаривать. Все эти вопросы. Все эти размышления. Это был мой шанс получить ответы. Но все, чего я хотела, — это отложить это на другой день, или на десять, или на двадцать.

У меня было неприятное чувство, что я не готова к правде.

— Как дела, Одесса? — спросил он, когда мы двинулись по пустой узкой тропинке, ведущей к тренировочной площадке. Подальше от домиков на деревьях.