Книга Щит Спэрроу, страница 18 – Девни Перри

Это означало смерть для любого, кто нарушит его условия. Если отец будет в долгу перед принцем и откажется платить, магия Востеров лишит его жизни.

Не для этого ли туранцы привели с собой другого жреца? Чтобы обеспечить выполнение указа? Что ж, если у него была власть скрепить соглашение, разве он не мог отменить и его?

— Почему семь? — мой голос дрогнул. — Почему это число так важно? И почему самки?

— Чтобы изменить цепь жизни, — сказал парящий жрец. — Убийство семи особей женского пола разорвет цепь. Разорвите ее в достаточном количестве мест, и она перестанет быть прочной.

Было нелегко убить столько монстров и выжить. Значит, древние правители награждали их за такие подвиги? Те, кто победит, получат приз.

Даже невесту.

Бэннер был прав. Это звучало как история из детской книжки.

— «Цепь Семерок» ненастоящий договор. Это всего лишь легенда. — Отец вздернул подбородок. — Единственная невеста, которую отдадут принцу Завьеру, — это Мэй, которая соответствует «Щиту Спэрроу». Я не отправлю Одессу вместо Мэй из-за такого архаичного мифа, как «Цепь Семерок».

Парящий Востер смерил отца пристальным взглядом.

— То, что ты называешь архаичным мифом, на самом деле древняя магия. А древняя магия — это все еще магия, мальчик. Это вполне реально. — После последних слов жреца по тронному залу пронесся ледяной ветер. Подол моего платья взметнулся вокруг лодыжек, а прядь волос Марго упала мне на лицо.

Затем ветер стих, словно его и не было. Подол моего платья со свистом опустился на мои тапочки.

Марго выпрямилась, наконец ослабив хватку на моей руке.

Облегчение было недолгим. Востер опустился на ноги, и его стопы, наконец, коснулись пола. Должно быть, это укрепило его магию, каким-то образом усилило ее. По мере того, как его магия наполняла комнату, покалывание по моей коже становилось все сильнее.

Ветер стих, но холод оставался, опускаясь все ниже и ниже. На окнах образовались кристаллы. Пол покрылся инеем. Мое поверхностное дыхание превратилось в белые облачка. Мои зубы стучали.

Время медленно ползло, минуты проходили в безмолвной агонии, а температура все не повышалась. Если он будет держать нас здесь, если он запрет нас в этой комнате, мы все замерзнем насмерть.

Как будто Востер недостаточно ясно выразил угрозу, температура снова упала, став такой холодной, что я почувствовала металлический привкус крови на языке. Вкус замороженных легких. Мои ноздри горели при каждом вдохе.

Марго, стоявшая рядом со мной, начала дрожать. Мэй, на этот раз, выглядела испуганной. Даже отец побледнел.

Туранцы стояли неподвижно, как статуи, и, казалось, их это не трогало. На мгновение я подумала, что Востер избавил их от своей демонстрации, но корона принца покрылась инеем. Завьер и Страж обменялись взглядами, в которых было не беспокойство, а предостережение.

Отец зашел слишком далеко, подвергнув сомнению магию Востера.

— Я запечатал «Цепь Семерок» своей собственной магией и кровью древних королей, — голос Востера был таким же смертоносным, как осколки льда, образующиеся на потолке. — Помни о том, что ты называешь архаичным мифом.

Отец склонил голову. Впервые в жизни я видела, как он кланялся кому-то другому. Он не сделал этого даже для своего собственного жреца Востеров. Конечно, этот жрец собирался убить нас всех, так что сейчас самое время проявить немного смирения.