Книга Боярышня Воеводина, страница 82 – Елена Милютина

— Так вышло. Нужен был сильный чародей, знали, что с Маринкой маги путешествуют, и через что ей не раз с полюбовником ускользать удавалось. А кроме меня никого свободного такой силы не было. Все чародеи Москву перед венчанием на царство Михаила чистили. Что бы кто порчу не навел. Но я рад. Испытал свои силы в настоящем бою. Значит, недаром меня отец не только языкам, но и воинской науке учил. До двенадцати лет только наукам, а после и наукам, и ратному делу. Вон, Денис Феодосьев, старейший батюшкин воин столько синяков мне насажал, уча мечом владеть, до сих пор помнится!

— И что теперь выберете? Продолжите воеводой, или все-таки в посольский приказ?

— А за меня все решили. Отправляли меня с посольством к Аглицкому королю, да сменщик подвел. На сорок дней опоздал. Мамаша отпускать боялась, пока сам боярин Шереметьев за ним не приехал. Да поздно. Закончилась навигация. Уплыло посольство без меня, сменщика за это половины жалования лишили. С тем меня на зиму отпустили, а как корабли в Архангельске загрузятся, да Белое море ото льда очистится, придется посольство догонять.

— А жена как же?

— Так все жены мужей со службы ждут. Кто с ратной, кто с заграничной.

— Я так надеялась Николеньку в посольский приказ пристроить! — вздохнула жена воеводы — сказали не годен. Языков не знает. А толмачи-то на что?

— Толмач переводит, от его перевода много зависит. А как, если он перекуплен, и речь посла чужой державы переиначит? Или запишут по-русски одно, а в своем листе — другое. Доказывай потом, что обманули. Подпись-то стоит! Поэтому и ценят людей, что языки чужие понимать могут. И все проверят.

Боярыня Головина вздохнула и потупилась от ехидного взгляда мужа, но потом встрепенулась, и спросила с надеждой:

— А сколько лет нужно, что бы язык чужеземный выучить?

— А это от языка зависит и от навыка. Меня латыни лет с трех учили. Латынь недавно как бы всеобщим языком была. На ней и просто общались, и в любви объяснялись, и стихи и труды научные писали. Медикусы и ученые до сих пор на ней общаются. Потом франкскому, он латыни сродственен, так что легко пошел, потом о третьем задумались. И тут один знаток подсказал батюшке, сначала попробовать немецкий освоить. Если пойдет, то с аглицким попроще будет, так как тот практически из этих двух образовался. Ну, с немецким пришлось пострадать, много слез пролил, но освоил. А там и аглицкий уже легким показался. За зиму еще немного подучу, и порядок полный будет. А немецкий до сих пор не люблю.

— Долго, — задумчиво протянула боярыня, поглядывая на своего отпрыска.

— Да, долго, — в тон ответил ей супруг, — как я понял, начинать язык надобно учить, когда дите еще поперек кровати помещается. И внушению отеческому вполне поддается, так, княжич?

— Можно и так сказать. Только в европейских университетах, как мне сказывали, к ленивым студиозусам его до сих пор применяют. А то, что им уже под тридцать никого не смущает. Но то Европа. И в университеты там идут в основном люди подлого происхождения, что бы в люди выбиться.

Все присутствующие глубокомысленно покачали головами. Потом кто-то заговорил, что уже поздно, хозяевам надо одним остаться, что бы родственную встречу отпраздновать, да и путники с дороги устали, поэтому все быстро откланялись и домой засобирались. Аглая посмотрела на Михаила, и заставила очередную кружку отвара выпить, и Анне наказала за мужем приглядывать. Не заболеет ли после холода такого.