Книга Понять, простить, полюбить, страница 2 – Елена Милютина

— Девок и щенка не трогать, я не восточный сатрап, что бы вырезать семьи под корень! Дом разрешаю выпотрошить, но не жечь! Надеюсь, сюда назначат более пристойного человека!

И все. Старая жизнь, сытая, обеспеченная, веселая, развеялась, как дым. Добрые прихожане помогли похоронить викария и жену. Какие-то леди начали сбор в пользу осиротевшей семьи, но быстро прекратили. Брат, Симон, просил епархию о приходе, о том, что бы оставили за ним, но отказали, ему еще 3 года до возраста совершеннолетия, хотя, приходом в это время мог бы управлять помощник викария, которому его и отписали. Мейлина хотела обратиться к королю, за помощью и справедливостью, но ее остановили, жалостливо шепча на ухо, что, оказывается, главой бунтовщиков, уничтожавших только священников и оказывающих сопротивление граждан, был сам наследный принц Арриан. Это он дал команду повесить отца и мать, это его жесткие пальцы сжимали ее подбородок. Так что надеяться на справедливость было нечего. Особая волна ужаса прокатилась по королевству, когда до людей дошли слухи об учиненной явно рехнувшимся кронпринцем расправой над почти всем конклавом, 13 кардиналами, и кучей епископов, многие из которых были членами Святой Инквизиции.

Они собрались в замке Трилле, резиденции Святого отца, что бы утвердить список тех, кто должен был подвергнуться Святому очищению огнем на следующий день. Костер уже был подготовлен. На нем их антиклерикалы и сожгли. Всех, скопом. Наследник лично наблюдал за действом, недовольно кривясь. Двое столпов Церкви: Глава, Святой отец, и Великий инквизитор, уцелели от расправы. То ли благодаря Божьей милости, то ли еще чему, перешептывались испуганные прихожане. И впрямь, трудно было посчитать божьей милостью, полежавшие на жаре взбитые сливки с клубникой, заставившие святых отцов прочно засесть в отхожих местах, извергая из себя съеденное с обоих концов, пока на улице поджаривали их коллег. Поэтому прикрыться Божественным провидением не получилось. Слегка попахивая божьей благодатью, запачкавшей не только белоснежные одежды, но и репутацию обожравшихся святош, отцы церкви не дожидаясь возвращения ненавидевшего их наследника, понеслись к его папаше, прося призвать зарвавшегося сынка к ответственности. Угрожая отлучением, своего добились. Папаша совсем распоясавшегося сыночка изловил, некоторые утверждали, что принц полностью сбрендил, так как сдался папе сам. На что рассчитывал, неизвестно. Все ждали осуждения и казни. В том числе и Мейлина. Зря. Консилиум психиатров, в том числе, иностранных, самых именитых, обратился к королю Астору с призывом признать принца невменяемым, проще — сошедшим с ума. Таких не казнят, таких изолируют от общества и лечат.

Что стало дальше с царственным злодеем и убийцей, Мейлина не знала. Не интересовалась. Если бы его возвели на эшафот, пришла бы смотреть, как он искупает смертью убийство ее родителей, а так — не интересно! Надо было думать, как жить дальше. Дохода они лишились. Сбережения украли разграбившие их дом разбойники. Украли все, платья, одежду, драгоценности. Мейлине с трудом удалось найти личный тайник ее матери, где она хранила небольшой запас на черный день и свои личные украшения, дешевые по цене, но дорогие, как воспоминания. Уцелело несколько не парадных платьев и костюмы брата, те, которые были в стирке. Честные прачки, мать и дочь все выстирали, вычистили и вернули, не взяв денег за работу. Мейлине удалось оплатить на год учебу сестры, свою, и брата, которому снизили плату из милосердия. Оставалось прожить три года, дождаться, когда Симон получит приход, и осиротевшая семья получит, наконец, стабильный доход. К этому времени окончить академию должна была и Лина, Это давало надежду на поиски места работы и тоже небольшой доход. Но что бы продержаться в ближайшие годы, нужна была подработка, желательно хорошо оплачиваемая и постоянная. А вот с ней возникли проблемы.