Книга По праву крови, страница 82 – Ксения Родионова

Кирон окинул меня взглядом с головы до ног и, похоже, его не впечатлило, так что он переключился на разглядывание своих ногтей.

— Твой отец искал третий путь. Он понял, что сущность можно не запирать в камне и не кормить кровью. Он хотел освободить вас от бремени. Перенести. Отделить её от воли и сделать инструментом. Стать не сосудом, а тем, кто наполняет. Я предлагаю тебе закончить его работу. Не для Инквизиции. Не для меня. Для себя. Чтобы то, что случилось с… — долгая тяжёлая пауза, — чтобы это больше не повторилось. Чтобы ты была единственной хозяйкой в своём теле.

— Не пытайся использовать мою вину. Очевидно, все эти красивые слова ведут к какому-то предложению, выгодному для тебя.

— Не в бровь, а в глаз, моя прозорливая пташка. Успела разобраться в записях папочки?

Покачав головой, я подкинула ещё топлива в топку, где горел огонь его самолюбования. Странным образом, даже температура в камере казалась теперь выше. Лихорадочный блеск предвкушения в глазах выдавал его нетерпение.

— Согласись на перенос. Тебе ведь уже нечего терять.

— А тебе есть, что терять?

— Скажем так, мне есть, что приобретать.

— Хочешь силу?

— Разумеется. Кто же не хочет. Я не из тех, кто довольствуется скупой похвалой деревенщин. Признай, Демаре, ты же хочешь, чтобы весь этот кошмар закончился?

Я пыталась найти аргументы против, вот только в пустоте, что зияла теперь в моём разуме, не было ни одного якоря, позволившего бы мне цепляться за что-то в этом мире: ни семьи, ни друзей, ни призвания — всё методично выжжено Кироном, Кайденом и всем чёртовым мироустройством.

— А если не сработает?

— Переживаешь за меня?

— Ни сколько.

— Да, ладно тебе, — Кирона расслабился, понимая, что близок к цели. — Обещаю взять на себя полную ответственность за любые последствия.

— А если откажусь?

— Будешь думать о жизни, ковыряясь на приисках. Лично я, предпочёл бы не портить твои умелые пальчики грубой работой.

Я провела языком по сухим, потрескавшимся губам, чувствуя вкус пыли. Казалось, даже воздух в камере сгустился, превратившись в тягучую патоку, где каждое слово тонуло, как в болоте.

— Ладно, — моё согласие прозвучало глухо, будто из-под земли. — Но не для тебя. Не для Инквизиции. И уж тем более не для искупления.

Я кивнула в сторону, где в моём воображении всё ещё витал призрак Кайдена.

— Если этот… пассажир, как ты выразился… сорвётся с цепи и сожрёт тебя изнутри, я хотя бы получу места в первом ряду на это зрелище.

Уголок рта Кирона дрогнул в намёке на торжествующую улыбку, ему оставалось лишь облизнуться.

— Честно. Мне это нравится. Значит, договорились.

Он легко поднялся со стула, как отпущенная пружина, отряхнул идеальный мундир от несуществующей пыли.

— Готовься. Прииски ждать не будут, так что у нас с тобой мало времени.

— Кирон.

Замер.

— Что стало с Кайденом?

— Тебе не нужно знать.

Он вышел, не оглянувшись. Дверь захлопнулась. Я осталась сидеть, сжимая горящие ладони, и впервые за много дней в пустоте внутри что-то шевельнулось. Не надежда. Нет. Скорее, холодный, острый интерес, когда решил посмотреть, что будет на дне пропасти. Спешка и энтузиазм Кирона наталкивали меня на мысль, что он действовал без должных разрешений, вероятно, играл против своих же.

Исполнять план нужно было незамедлительно, пока Демаре не отправили из крепости. Заранее подготовив легкими манипуляциями умы несущих вахту охранников, я прошёл в тюремный сектор во время полуночной пересменки и отпер скрытый проход, ведущий в подземные камеры. Раньше их тоже использовали в качестве допросных, но забросили, когда количество узников сократилось.