Книга По праву крови, страница 79 – Ксения Родионова

Симфония началась. Каждый играл по своей партитуре. Выверенные слова, просчитанные паузы, вовремя поднесённые бумаги. Ни одного слова лжи. Всё правда. Только извращённая. Там, где я спасала, были слова о корысти. Там где негодовала, нашли злой умысел. А в страхе и самозащите раскрылось нападение на столпы общества. Я даже восхитилась тем, насколько профессионально этот спектакль оказался срежиссирован. Вопросы, что сыпались на меня, имели такое хитрое построение, что при любом ответе я очерняла себя. Когда они говорили об ущербе и нападениях, реальность крошилась, как если бы мир вдруг стал недописанным холстом абстракциониста.

Скрипучий голос генерала Бруха вырвал меня из оцепенения:

— Мисс Анна Демаре, есть ли у вас заключительное слово?

Я медленно подняла голову. Мой взгляд, мутный и незаинтересованный, скользнул по мундирам судей, по символам Инквизиции на стенах. Единственная искра чего-то живого — недоумение — вспыхнула в глубине.

— Почему… меня судит трибунал?

Судья Гловер изучал меня с холодным, почти лабораторным интересом. Мой защитник судорожно пытался что-то прошептать, чтобы замять это, но Гловер поднял руку, останавливая его. Он ответил ровным, методичным тоном, как учитель, объясняющий очевидное упрямому ребенку.

— Мисс Демаре, ваш вопрос проистекает из фундаментального непонимания ситуации. Гражданский суд существует для разрешения споров между гражданами. Он разбирает кражи, договоры, бытовые конфликты — всё то, что касается мирной жизни и частного права.

Он сделал паузу, давая словам проникнуть в сознание, но я лишь безучастно смотрела на него.

— Вы же обвиняетесь не в преступлении против частного лица. Вы обвиняетесь в преступлении против государственной безопасности, основ его существования и самой магической доктрины, на которой зиждется наш мир. Применение силы крови — это не просто нападение. Это покушение на один из столпов закона, акт, приравненный к ереси. Сокрытие документов подобной важности — это угроза обороноспособности. Ну, а связи с террористическими элементами — прямая атака на стабильность государства.

Я сжала кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Глубже. Чувство. Тупая боль стала единственной весточкой из мира, который больше не мой. Кровь выступила каплями, темными на серой ткани платья. Я смотрела на неё без интереса. Моя кровь. Та самая, что… Нет. Не думать. Пустота безопаснее. Она не жжёт изнутри, как вина. Не режет, как предательство. Она просто… есть. Как холодный камень под щекой.

Обвинения и приговор были настолько абсурдными, что слушая оглашение, я просто…тихо захихикала.

Отчуждение имущества семьи в пользу государства. Исправительные работы. И это всё?

Не помню, как вернулась в камеру. Помню только неконтролируемую мелкую дрожь. Снова и снова я мылила ладони. Кожу уже жгло, а суставы ломило от холода воды. Вот только руки всё ещё казались грязными. За плеском струи не услышала, как открылась дверь. Вздрогнула лишь, когда в поле зрения попал Кирон, потянувшийся выключить кран.

— Присядь.

Он небрежно набросил мне на руки полотенце, указал на койку, а сам устроился на стуле.

— Похоже, у тебя пора забирать мыло, а то сотрёшь всё до костей.

— Ну и ладно, — бесстрастно ответила я и пожала плечами.

— Твои руки нам ещё пригодятся.