Книга По праву крови, страница 78 – Ксения Родионова

Я встал. Подошёл к краю купола. Уставился в темноту.

Выбора нет. Только путь вперёд.

Пальцы дрожали постоянно. Я странным образом физически не чувствовала эту дрожь, но видела её каждый раз поднося руки к лицу, чтобы убедиться, что на них не было крови Кайдена. Сжимала кулаки до боли, пока ногти не впивались в ладони. Стоило смежить веки, как его распахнутые, полные боли глаза взирали на меня. Его последние мгновения.

Холодные камни пола под щекой сейчас были единственной реальностью, которую я могла осмыслить. За окном с неба мягко опускались крупные хлопья снега. После недель постоянного шума, шёпота и скрежета эта новая тишина казалась инородной. Или просто я стала чуждой для мира вокруг?

Меня оставили в покое. Я не представляла, что ждёт впереди, да и не было мне до этого дела.

Кто я после того, что сделала?

Как могла я собственными руками разрушить всё настолько, что невозможно исправить?

Это всегда было во мне?

Я же давала клятву не навредить.

Или нет? Была ли это я?

Тишина. Снег. Холодный камень.

Моррет принесла еду и без слов забрала поднос с нетронутой порцией, оставленной утром. Я только воду пила. Потому что жажда осталась единственным ощущением, курсирующим по моему телу. Вот только вода не утоляла её, неважно сколько я выпивала.

За ней что-то пряталось. Жило на задворках моего сознания и снова и снова возвращало меня в момент той нечеловеческой ярости, когда мир становится белым, зубы сжимаются до треска и руки совершают то, на что невозможно пойти, будучи в здравом уме. Оно ликовало и расцветало в этой агонии моего разума. Оно пришло из хаоса.

Третий день. Или пятый. Или двадцатый. Вместо Моррет сегодня пришёл Чан. Он аккуратно поставил поднос с завтраком на край стола и опустился на колени рядом со мной.

— Анна, нужно поесть.

— Зачем?

— Чтобы были силы бороться?

Тошнота подкатила к горлу. Следом за ней пришли слёзы, а прямо после них — больной истерический смешок.

— Послушай, — его голос звучал будто из-за толстого стекла. — Ты не сделала…

Стих, прежде чем успел договорить.

— Поешь, пожалуйста.

Настал день суда.

Меня отправили в лазарет, осмотрели, накачали тонизирующими составами, отмыли, причесали и переодели в мою одежду — платье теперь висело мешком. Для транспортировки в зал суда даже накинули на плечи пальто.

Сводчатый потолок улетал ввысь, холодный зимний свет лился через стрельчатые окна, искаженный цветными элементами витражей, что придавало особый шарм этому фарсу. Фарсу, единственной целью которого было сохранить видимость правосудия в партии, где исход уже предрешён. Что бы ни происходило далее, не имело никакого значения, по крайней мере, для меня.

Инквизиторы в простых мундирах, четыре судьи за массивным столом на возвышении с отличительными знаками генералов. Никакой публики, только свидетели. Обвинитель — Тадеуш Алькасар. Мужчина, которого я знала с малых лет как доброго дядюшку Тада, теперь даже не смотрел в мою сторону. Защитником назначили пожилого инквизитора с настолько потухшим взглядом, что можно было усомниться в том, жив ли он вообще.

Это трибунал.

Кирон занимал место на стороне обвинения, рядом с Чаном, немного поодаль сидела бледная, как полотно, Оливия. Сторона защиты сиротливо пустовала. Только я. Ну и пусть.