Книга Рапунцель: принцесса без башни, страница 31 – Надежда Мамаева

Здесь, вдали от интриг, суеты дворца, подхалимства и лжи, я поймала себя на мысли, что, наверное, добровольно согласилась бы на подобное уединение. А вот для Ронга оно, судя по зарубкам, вынужденное.

Вопрос сорвался с губ помимо воли:

– Ты стал отшельником из-за этих мертвых душ?

Сыч помолчал, положил левую руку на стол, а правой облокотился, водрузив подбородок на ее кулак, и, тяжело выдохнув, словно я тянула из него ответ клещами, нехотя произнес:

– Не хотел, чтобы мертвяки навредили тем, кто случайно окажется рядом со мной. Их холод… Так ощущается потеря энергии, которую мятежные души выпивают из живых. Тебя отчасти защитил твой дар и то, что кромешник лишь проплыл мимо, не коснувшись. Простой человек, до которого дотрагивается такой призрак, может умереть от магического истощения, ибо у обычных смертных нет резерва, лишь аура. И если в первые мгновения ее не восстановить…

Сыч не договорил. А я вдруг вспомнила, что он как раз потерял из-за того, что взял силу из своей ауры. И утром, на улице, первым делом подбежав ко мне, он стал делиться магией.

Рука сама собой потянулась к ладони Ронга, лежавшей на столе. Мои пальцы накрыли мужские. Хотя «накрыли» – громкое слово, с учетом того, насколько они были меньше.

– Спасибо, – выдохнула я, разом благодаря за все. И что вчера не прогнал в ливень, и за сегодняшнее спасение.

От этого простого движения Сыч словно враз напрягся и замер. Гулко сглотнул и спустя несколько мгновений произнес:

– И тебе. Ужин получился вкусный.

– По рецепту из твоей книги, – уже смутившись от порыва, заставившего меня положить свою ладонь поверх маговой, отозвалась я. Вот только отчего-то убрать пальцы все никак не могла решиться.

И тут уже стало поздно что-то решать. Потому как Ронг отнял подбородок от кулака, на который опирался, и поверх моих пальцев положил свои.

Я застыла, в первый миг испугавшись, а во второй… вдруг ощутила тепло. Оно шло от подушечек, по запястью, выше, к локтю и горлу, а потом разливалось по всему телу.

– Все же тебе задело чуть больше, чем я полагал, – вдруг хрипло выдохнул маг. – И если нога твоя к завтрашнему дню заживет, то аура… думаю, стоит до конца седмицы понаблюдать, чтобы не появилось осложнений…

Удивительное дело, но я обрадовалась этим словам. Посмотрела на наши руки и… потянулась к широкой ладони, которая наверняка одинаково твердо держала и перо, и меч, и дотронулась до перстня на мужском пальце.

– Скажи что-нибудь без него, – попросила я, оправдывая себя тем, что просто нужно практиковаться в горийском. А узнать, так же ли звучит голос Ронга без переводчика или нет – вовсе не хотела! Да. Не желала ни капельки!

Маг лишь хмыкнул, вынужденно отнял руку от моих, впрочем, оставив другую под моей дланью, и большим пальцем крутанул кольцо.

– Пронтиур пор фьормит… – раздалось в полумраке кухни.

«Все же голос амулетом искажается», – пронеслось в мозгу. Настоящий оказался у Ронга чуть глубже, бархатистее. Слушала бы такой и слушала… если бы хоть что-то понимала. А так – увы…

Пришлось просить перевод фразы – для этого Сычу пришлось опять активировать кольцо… Только вышла загвоздка. Амулет переводил абсолютно все! Так что горийский не звучал вовсе.

Магу пришлось отложить перстень. После чего мы пытались объясниться с ним на какой-то дикой смеси фраторского (на котором была кулинарная книга и который Сыч немного понимал), горийского и да, тримидирского (правда, в нем познания брюнета ограничивались дюжиной слов, и треть из них была бранными), правда, я в нормарском, которым, как оказалось, отлично владел Ронг, и вовсе знала всего лишь, как переводится мое имя. Фальшивое.