Книга Используемая единорогом, страница 36 – Эми Райт

Может быть, позже, когда выпью кофе и буду мыслить трезво.

Черт. Наверное, стоит сократить количество выпитого кофе. Я даже не представляла, сколько продуктов нельзя употреблять во время беременности. Я просмотрела рекомендации после УЗИ, когда все стало казаться реальным. И с тех пор в животе поселился болезненный комок вины за все то, что я съела до того, как узнала.

Яйца всмятку. Мягкое мороженое.

В животе урчит, и не могу понять, это из-за голода или тошноты. Вероятно, и то и другое.

Вся эта история с беременностью — сущая сука.

Я пытаюсь вести себя нормально на работе, но я чертовски раздражительна. В десять часов Калли выходит из офиса и бросает на меня обеспокоенный взгляд.

— Ты в порядке?

— Да. А что?

Она колеблется.

— Ладно, не обижайся, но ты выглядишь… не очень, — она морщится, как будто я вот-вот откушу ей голову, и я удивляюсь, насколько невыносимой была в последнее время. С этим ребенком, долгами и постоянной тревогой.

Я открываю рот, чтобы рассказать ей, но она улыбается.

— Хэй, я ненадолго отлучусь на встречу. Вернусь чуть позже.

— О, конечно, — я даже не показала ей изменения, которые внесла на веб-сайт. — Увидимся позже.

Калли машет мне рукой и направляется к двери. Я опускаю голову на руки и вздыхаю. Нужно поработать над тем, чтобы не быть такой угрюмой коровой. Не могу винить Калли, если она меня избегает.

Звенит колокольчик, и я поднимаю голову, чтобы увидеть того, кого меньше всего ожидала.

Голубая струящаяся грива Стирлинга и яркий колпачок на роге привлекают внимание даже на фоне ярких тканей и красивой одежды. Мой взгляд быстро фокусируется на огромных чашках кофе навынос в его руках, и головная боль ослабевает от одного его запаха.

Он входит и ставит их на стойку.

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, я не забыл, что мы просто друзья. Так что это просто дружеский кофе, — он достает другую руку из-за спины, чтобы показать отвратительно огромный букет цветов. — И очень дружеский букет цветов.

Как я могу злиться? Когда он стоит здесь и смотрит на меня с широчайшей ухмылкой на лице после того, как я сбежала от него на днях и даже не написала сообщение?

Боже мой. Я такая засранка.

— Тебе не следовало этого делать.

Он все еще протягивает цветы. Они тоже красивые. Не розы. Единственный раз, когда мне раньше дарили цветы, это были розы. Дешевые, наполовину увядшие розы из супермаркета.

Это пышные и совершенные лилии. Их огромные белые лепестки изящно свисают с ярко-желтых стеблей.

— Я думаю, ты, возможно, единственная женщина в мире, которой я приношу цветы, рискуя при этом жизнью.

Я хмурюсь.

— Я не настолько плоха.

— Я не говорил, что мне это не нравится.

Со вздохом я принимаю цветы, потому что что еще мне оставалось делать? Я отворачиваюсь, чтобы найти, во что бы их поставить, и не дать ему увидеть улыбку, которая предательски расползается по губам.

— Они очень милые, — это самая дерьмовая благодарность на свете. Я знаю.

Теперь я чувствую себя виноватой не только за то, что сбежала от него вчера, но и за это тоже.

Я нахожу стакан, наполняю его водой и ставлю цветы на стойку. Затем делаю огромный, бодрящий глоток кофе и сразу чувствую себя лучше.

Кого я обманываю? Я почувствовала себя лучше в тот момент, когда Стирлинг вошел в «Оньеро». Он всегда так действует на меня.