Книга Принцесса из эры динозавров, страница 109 – Катерина Калюжная

Элайн села на вытоптанную траву и закрыла лицо руками. Сафира, не мигая, смотрела на Кирвила. Любовь, боль, отчаяние, робкая надежда, которая просто не имела шансов сбыться, отражались в ее взгляде. Карие глаза превратились в два бездонных черных провала…

…Взрыв был так силен, что принцессу отбросило назад, даже стена, выстроенная вэр Шадо, не смогла сдержать натиск бушующей стихии. Или стены больше не было? В ушах звенело, все тело горело огнем, извиваясь в нечеловеческих муках и корчась. Кажется, Сафира кричала, но это могло ей только померещиться, как и стройная фигура Элайн, которая устремилась туда, где еще недавно стояли, взявшись за руки, несколько сотен магов.

Сознание померкло всего на один миг такого сладостного небытия. Когда глаза вернули способность видеть, уши – слышать, а тело – чувствовать, все уже успокоилось. Мелкий дождик брызгал из черной, как безлунная ночь, тучи, постепенно набирая обороты. Птицы притихли в кронах деревьев, исполинскими великанами возвышавшихся на краю выбранного королем поля. Легкий запах серы доносился откуда-то из-за леса, принося с собой память о новом вулкане, возникшем на месте бывшего Рагварда.

Сафира приподнялась на локтях, пытаясь восстановить связь с реальностью, но ее не было. То, что открылось ее взору, просто не могло быть правдой. Память врала, как часто бывает в страшных снах. Или кто-то неудачно пошутил, опустив на ее рассудок безумную иллюзию. Конечно же, здесь не было никаких трупов, не было вулканов, даже дождя наверняка не было!

Сафира заставила себя подняться на ноги, осторожно проведя рукой по кругу. Воздух был совершенно обычный, прозрачный и проницаемый. Принцесса неуверенно сделала шаг вперед. Вот сейчас она пройдет немного, и чары спадут. Еще чуть-чуть – и тот труп перестанет смотреть на нее пустым, ничего не выражающим взглядом. Она шла и шла, но картинка не менялась. Слезы медленно катились по щекам, смешиваясь с каплями дождя. Мужчины… Женщины… Дети… Они взирали на нее с немым укором, обвиняя в том, что она жива, в то время как ее кости должны были лежать здесь, а остекленевшие глаза – смотреть на бездонную черно-серую хмарь небес.

Она осторожно обходила мертвые тела, боясь наступить на раскинутые в сторону конечности. После смерти лицо Белль стало прежним. Магия исцелила глубокие ожоги. Красота сестры выглядела противоестественно в разверзшемся на земле аду. Сафира отвернулась, чтобы не видеть ее торжествующей улыбки, которой уже никогда не стать веселым, чуть кокетливым смехом.

Фьон была суровей, чем при жизни. Горе наложило отпечаток на ее черты, исказив их даже в посмертии. Лица… Лица… Лица… Сафира едва переставляла ноги, чувствуя себя непрошеной гостьей в стране мертвых, куда до нее не дано было зайти ни одному человеку во плоти. Разум отказывался охватить собой ужас происшедшего, цепляясь за глупую, трусливую надежду. Может, кто-то все же выжил? Тот сурового вида воин?… Или брюнетка со шрамом на лице?… Или тот ребенок, что почти как живой изогнул тоненькие ручки, словно приветствуя ее?…

Бесконечный путь… Капли дождя, запутавшиеся в волосах… Ветер, прохладным касанием остужающий кожу… Это походило на бред, на фантазию душевнобольного.

– Кирвил! Кир! – в царившей тишине ее голос звучал слишком громко, он казался визгливым, неприятно тонким. Неужели она всегда говорила так? – Отец! Кто-нибудь!