Книга Принцесса из эры динозавров, страница 112 – Катерина Калюжная

Неуверенно, боясь поверить происходящему, Каро коснулся витого узора жезла. Еще несколько минут назад его держал в руках сам король. Сноп красных искр взлетел вверх, пронзив кожу юноши электрическим разрядом.

– Теперь ты мой Хранитель, мальчик. Помни это и будь достоин выпавшей тебе чести, – прошелестело в голове.

Каро дернулся, но ничего необычного уже не происходило. Посох покоился в его руке, никакой магии в нем больше не ощущалось.

Сын Кирвила гордо выпрямил спину и раздельно, словно стараясь убедить самого себя в истинности своих слов, произнес:

– Я принимаю на себя это бремя. Я стану Первым Хранителем. Все мои потомки будут помнить, как им в руки попала эта вещь, и отдадут ее по первому требованию той, что однажды придет за ним. Я склоняю перед тобой голову, принцесса Сафира, и сделаю так, что никто и никогда в магическом мире не забудет твоего имени. Клянусь памятью своего отца.

Никакого волшебства Каро не применял, но откуда-то пришла уверенность, что уснувший на века артефакт выполнил его просьбу – передал его слова той, что ждала ответа за многие сотни миль отсюда, там, где не светило солнце и не пели птицы в радостно зеленеющих кронах деревьев.

Каро Шадо, Первый Хранитель королевского жезла, встал на ноги. Ему предстояло проститься с матерью. С этого дня для него начинался новый путь, к которому он еще не был готов, но уже не сомневался, что пройдет его до конца, не уронив своей чести и выполнив данную им клятву…

…Две одинокие фигурки уходили все дальше и дальше. Сутулые плечи зябко подрагивали на промозглом ветру. Они непроизвольно жались друг к другу, надеясь получить у спутницы капельку тепла. Но его не было. С этого дня мир для них перестал быть радужным. Не им отныне светило солнце, не им дарила луна свой серебристый свет. Для тысяч магов война была окончена. Их же битва только начиналась.

– Куда мы идем? – спросила Сафира.

– Подальше от всего живого, – ответила Элайн.

А дождь все лил и лил, стирая с земли следы добровольных изгнанниц…

Телефон звонил и звонил. Его настойчивые трели звенели в ушах, эхом отдавались где-то на подкорке, врывались в сладостный сон, в котором не было ничего, кроме лазурной синевы неба, ветра, развевающего волосы, и величественного города, расстилавшегося далеко внизу. С высоты птичьего полета можно было различить сияющие купола дворца, разноцветные брызги фонтанов, извитые улицы, заполненные разодетым в шелка и бархат людом. Некоторые фигуры казались смутно знакомыми, но лиц видно не было, как и фасадов зданий, и дорогих балюстрад дворца, и витых поручней множества перекинутых между башнями мостиков…

Сон был сладостным. Просыпаться не хотелось, но телефон продолжал тревожить своим звоном.

Миссис Берроуз неохотно приоткрыла глаза, недовольно глянув на висевшие на стене часы с большим круглым циферблатом. Стрелки указывали на половину девятого, что для этой женщины, привыкшей ложиться в постель с рассветом и вставать не раньше обеда, было едва ли не глубокой ночью.

Громко выругавшись, миссис Берроуз заставила себя спустить на пол ноги, выискивая теплые плюшевые тапки-мишки. Тапочки сыскались на положенном месте, как и розовый коротенький халатик из настоящего китайского шелка, украшенного черными и золотыми драконами.