Книга Принцесса из эры динозавров, страница 239 – Катерина Калюжная

Ноги, обутые в туфли на высоких каблуках, оскальзывались на мокрых камнях. Морские растения путались возле щиколоток, затрудняя ходьбу. Сафира разулась, нисколько не заботясь о дальнейшей судьбе дизайнерской обуви.

Первый одержимый набросился на нее, когда она создала струю чистого пламени, чтобы помочь двум перепуганным насмерть девушкам. Выхватив меч мысли, Сафира вонзила его в сердце твари, в который раз наблюдая, как дух уходит в небытие.

Острое чувство дежавю вызвало дурноту. Она уже видела подобное, так же отчаянно металась в кромешной тьме, пытаясь отличить врагов от друзей. Но теперь вся ответственность лежала на ней, а она забыла сказать бастардам, что у одержимых зрачки пылают багрянцем. Интересно, учат ли этому в современной Академии? Хотелось верить, что да. Как бы там ни было, маги впадали в ступор, если перед ними представало тело недавнего знакомого, родственника или друга, и зачастую позволяли уничтожить себя, не защищаясь.

Это была настоящая бойня, в которой победа была невозможна. Сафира успевала, где только могла, расходуя энергию обоих жезлов и внутренние резервы организма. Если не она, то кто?

В пылу битвы она потеряла из виду Элайн, мысленная связь не работала. Приходилось полагаться только на себя и на немногих одаренных бастардов, в число которых входил Бен. Он был одним из тех, кто вел за собой других. Не владея мечом мысли или смерти, он умело орудовал стихиями огня и камня, оставляя за спиной горы изуродованных трупов. Духи низвергались в ядро под его натиском, что давало возможность выжить и восстановить силы волшебникам более слабым. Сафира гордилась им. Сегодня он был почти таким же, как его далекий предок – бесстрашным и смертоносным. Королева хотела, чтобы Бен, в отличие от Каора, так и остался непобежденным.

Где-то на краю сознания билась мысль о Кирвиле. Не отрываясь от битвы, королева молилась, чтобы воины сумели остановить Зло, чтобы оно не докатилось до Москвы, чтобы Киру не пришлось ждать ее еще одну вечность. Королева обращалась ко всем богам, что приходили и уходили на ее памяти.

Все, кто оказывался рядом, заглянув в лицо Сафиры, преисполнялись храбрости. Для них здесь и сейчас она сама была богиней. Грязная, окровавленная, но решительная, королева воплощала в себе древнюю силу, и люди шли за ней на смерть, даже те, кто еще утром встречал «самозванку» скептическими замечаниями и недоверием. Слабая женщина стенала глубоко внутри, снаружи была только воительница, знавшая, каково это – пикировать в гущу сражения на птеродактиле.

Удар, еще один… Бесконечная вакханалия смерти ради жизни. То, что Сафира ненавидела больше всего, – война. Каждый павший боец был оплакан в ее душе, неважно, что почти никого она не знала лично. Оглядываться по сторонам времени не было. Она старалась уследить за всем и не заметила, как десяток одержимых загнали ее в угол. Вокруг парили несколько теней. Тусклый свет убывающей луны освещал поле битвы. Королева подняла жезл своего отца, призывая сами основы стихий. Огненный столб вырвался с кончика артефакта, обдав ее жаром. Одержимые попятились, но не отступили – только самые сильные и разумные вышли на бой против нее. Это льстило, но и пугало. Сафира отбивалась, как могла, но врагов было слишком много, а она одна. Никого, кто мог бы помочь, никого, кто услышал бы призыв о помощи в зоне видимости. Это был конец, о котором она никогда всерьез не думала. Бесславный конец, который приведет Землю к гибели.