Книга Солнце и снег, страница 141 – Алёна Рю

– Тебе нравятся люди, Ланс? – вдруг как-то спросил он.

– Люди? – не понял я.

– Женщины, – уточнил Прис.

– Я отдал сердце прекрасной эльфийке, мне нечем влюбляться, – ответил я, улыбнувшись. – Но люди нравятся.

– Расскажи мне, – попросил он, высунувшись в окно. Вечер, помню, тогда был тихий и теплый. Я встал рядом и поведал все с самого начала. О Тиаре, о своем отце и своих намерениях.

– Давно хотел спросить об ожогах, но и не подозревал, что ты такое пережил, – сказал Прис, когда я закончил. – Я всегда знал, что прошлое должно оставаться в прошлом. Но твое… твое прошлое – это наше будущее.

– О чем ты?

– Я помогу тебе. Но не сегодня. Сперва мы должны окончить школу и стать взрослыми. Ты потерпишь, Ланс? – он так на меня посмотрел, что я даже растерялся.

– Если ты будешь со мной, я готов ждать.

И, сами того не подозревая, в тот вечер мы поклялись друг другу в верности.

Месяц спустя или чуть больше по Хаарглейду волной пронеслось известие о восстании хаенских студентов. Они были где-то на юге, на раскопках старых храмов драконьего культа.

Когда-то давно, задолго до нашествия империи, среди разрозненных племен эльфов и людей распространялись различные верования. Одни поклонялись солнцу и грому, другие – животным и деревьям. Но самым сильным стал культ огромных крылатых ящеров. Его приверженцы верили, что драконы создали мир и всех живых существ. И однажды они вернутся, чтобы уничтожить мир.

В честь каждого из шести великих драконов были воздвигнуты храмы, где избранные жрецы проводили службы и совершали ритуалы. Говорят, в библиотеках культа хранились книги с редкими знаниями, а магия самих жрецов была древней и могучей. Впрочем, она не уберегла их от уничтожения. Поначалу хаары боялись всякого колдовства и истребляли все, что было с ним связано. Но император Данграэлиус III решил вернуться к утерянным было знаниям. Он учредил орден Хранителей, который и охотился за друидами, в то время последними чародеями на известной земле. Хранители пытались объяснить магию с помощью науки, изучали ее в лабораториумах и попутно привлекали молодое поколение. Хаенских студентов часто отправляли на раскопки древних городов и храмов. Но вряд ли кто-то ожидал, что они действительно что-то найдут, кроме глиняных черепков.

Первое, что нам с Присом стало известно, – несколько студентов взбунтовались против преподавателей на одной из таких раскопок. Шли разговоры, что молодые люди нашли сокровища и хотели поделить их между собой, но учителя вмешались и им не позволили. Большая часть хаенцев были из богатых семей, а потому подобная версия казалось сомнительной. Нас больше волновало другое: оказался ли среди восставших Рован? И если да, то какова его роль и дальнейшая судьба?

Учеников школы не выпускали в город, а потому на разведку мне пришлось отправиться одному. Я надеялся узнать что-нибудь новое, но первое время попадались лишь сплетни да чьи-то домыслы. В конце концов, я выяснил, что арестованных бунтовщиков держат в тюрьме одного из южных городов империи. Прис мог и не просить меня, я и сам страстно желал хоть ненадолго вырваться из стен школы. Перед отъездом нас навестила мать Приса. Она знала не больше нашего, имена схваченных не разглашались, и никто тогда не понимал почему. От Рована вестей тоже не было, а потому все обрадовались возможности хоть что-то выяснить. Меня, как дворовую собаку, никто не жалел, но верили, что и я могу быть полезен. Мать Приса выдала приличную сумму на дорогу, я тепло попрощался со своим лучшим другом и отправился в путь.