Книга Кромешник и его светлое чудо, страница 49 – Лана Ежова

Прозванный Поцелуйным Маньяком кромешник опять откинул капюшон.

– Прости?..

– Поцелуй – необязательное условие, если помнишь. Достаточно, чтобы избранная девушка оказалась рядом.

– Но с поцелуем надежнее! – резко возразил Веркинджеторикс и вышел из убежища.

Ярвуд покачал головой:

– Он неисправим.

Из угла комнаты, куда не доставал свет лампы, вышел Мэттхольд.

– Джет зациклился на идее найти принцу суженую. Это опасно.

Рыжеволосый кромешник приблизился к побратиму.

– Еще опасней врать, Мэттхольд. Как и я, ты видел солем у латорийки, которая пробудила нашего побратима Эйликса, но твердил, что его не существует. Зачем?

– Чтобы забрать девушку, Ярвуд. Принц не очнулся в ее присутствии, она не его суженая.

– Возможно, твоя? – лениво, подчеркнуто без интереса, спросил рыжеволосый.

Вместо слов Мэттхольд продемонстрировал чистые запястья.

– Тогда почему ты решил ее забрать? – Ярвуд нахмурился.

– Воины Тьмы не вмешивают женщин в свой спор, – напомнил Мэттхольд незыблемое правило ордена.

Ярвуд кивнул, а затем внезапно потребовал:

– Покажи лицо, Мэтт.

Несколько ударов сердца побратим оставался неподвижным. Затем ткань сама сползла с темноволосой головы.

– М-да… Тьма, если наказывает своих сыновей, так от души, чтобы больше не совершали ошибок, – сделал горький вывод Ярвуд.

На площади, похоже, собрался весь город. Музыка будоражила, звала, будила странные желания. Присоединиться к празднующим, беззаботно раствориться в толпе, стать ее частью.

Глупость. Ему нельзя забывать, кто он. И здесь он лишь из-за нее. Ему не терпелось подойти к ней – девушке в огненно-алом платье. Хотелось прикоснуться к распущенным черным волосам, которые достигали поясницы. Мечталось сжать руки на тонкой талии.

Девушка была притягательна и грациозна до нереальности. Она не ходила – парила над землей. В танце ее движения напоминали языки пламени. Да она вся была как огонь: порывистая, нетерпеливая, несдержанная.

И невероятно дерзкая, до безрассудства.

– Не боишься мхом порасти? – спросила она громко, сверкая черными глазами.

Неожиданный вопрос завел в тупик. Она ведь не могла догадаться о его давнем страхе?

– Прости, о чем ты?

– Стоишь древней статуей уже час на одном месте. Так ведь и птички могут перепутать!

Обидно хохоча, она со звериной скоростью отпрыгнула от него, не позволив схватить, а затем и вовсе вернулась к танцующим. И ее приняли с радостью в веселящуюся толпу.

Он остался один, кипеть от раздражения. Это же надо такое выдать! Его – и обгадят птицы. Да они от страха дохнут на подлете!

Мелкая поганка… Невероятно притягательная, будящая эмоции поганка.

И не понять пока, чего хочется больше – придушить ее или обнять.

И это потрясающе, ведь напоминало, что он живой.

Пока еще живой.

* * *

Я открыла глаза.

Из-за плохо закрытой шторы в спальню несмело тянулись пальцы раннего серого утра. В горле першило, как будто это я танцевала без устали, а не девушка из реалистичного сна, немыслимо детализированного, как кусочек чужой жизни.

Жажда мучительна. Безумно хочу пить. Мне срочно нужна чашка воды!

Я подскочила с кровати и тут же повалилась обратно. Голова закружилась, в глазах потемнело.

Ох, а ведь першение в горле не унять водой! Я заболела. Вон и нос заложило.

Дурацкая осень с ее холодом и вкрадчивой сыростью!