Книга Хозяйка волшебной пекарни, страница 36 – Анастасия Барм

— Леди Востер не смогла сегодня приехать, Жюмин — погладил ее по голове барон, прекрасно разбирая смысл ее детского лепетания, — но она всем передавала привет и обещала навестить вас совсем скоро.

Дети согласно закивали, возвращаясь к трапезе, и лишь Амелина понимающе улыбнулась, глядя на барона. В оставшееся время лорд Востер развлекал нас непринужденной беседой, уделяя внимание каждому из своих воспитанников. Я сама не заметила, как постепенно расслабилась, отпуская тревожные мысли прочь. Как говорила моя мама — не стоит беспокоиться о том, что еще не произошло.

Возвращались из приюта мы поздно, когда на небе уже зажигались первые звезды. Прикрыв глаза под мерное покачивание кэба, я вспоминала сегодняшний удивительный день — шумное чаепитие, потом уютную залу с камином и красивые сказки от мадемуазель Салтон, маленькую Жюмин, уснувшую на руках барона, и тревожное предсказание от Амелины, в которое упорно не хотелось верить. Хотя ее слова о Мартисе принесли мне настоящий покой, словно из меня вынули ржавый гвоздь, который все это время крепко сидел в моей душе, не давая вдохнуть полной грудью. По прибытии на центральную площадь Эфоса лорд Востер дал мне разрешение посещать приют в любое время, что несказанно меня порадовало. Я шла в пекарню по узкой улочке ремесленного квартала, глупо улыбаясь, будто мне вручили желанный подарок, даже не догадываясь, какой еще сюрприз мне готовила жизнь в ближайшее время.

Последний месяц осени пролетел незаметно. Меня полностью захватила рутина, чему я была даже рада. Трудовые дни сменялись уютными вечерами в чайной мадам Фелл, где мы часто собирались с хозяйкой кафе и цветочницей за чашкой ароматного отвара. Дважды за кексами заезжал Лион, развлекая меня историями о новых прихотях своей матушки. В середине месяца я напекла большую партию выпечки и навестила приют, что принесло мне огромное удовольствие. Поприсутствовала на нескольких уроках для воспитанников, а после мы снова дружно пили чай в столовой под детский смех и гомон. Я не забывала угощать булочками Тернера и, однажды, навестила мадам Роуз.

В последнее воскресенье месяца, я по обыкновению собиралась на ярмарку, чтобы восполнить запасы продуктов и специй.

— Амара! Амара! — раздался от прилавка звонкий голосок, — Амараааааааа!

— Что случилось? — выскочила я из кухни, наспех вытирая руки о фартук и спотыкаясь о своего компаньона, за что тут же получила крайне недовольный «мявк» и удар лапой по туфле.

— Ну где ты ходишь! — с укором посмотрел на меня Хуберт — сын хозяина сырной лавки, что была неподалеку, — я принес тебе сырные стружки, давай скорее пирог для папы, мне совсем некогда же!

— Какой ты деловой, — улыбнулась я, убирая коробку с сырными обрезками, которые бесплатно отдавал мне месье Рут для моих слоек, — наберись терпением, это благородно для юноши!

Хуберт нахмурился, притопывая ногой, кивнул и прилип к прилавку взглядом, с упоением рассматривая свежие пирожные. Его отец, Доус Рут, часто присылал мне сырную стружку, что оставалась от обрезания сырных голов, а я в ответ отправляла ему ароматный пирог с начинкой из сладких персиков, заговоренный Словом. Месье Рут был давно и серьезно болен, целители не могли ему помочь, единогласно уверяя, что его недуг вызван душевными переживаниями. Несколько лет назад, его молодая жена укатила в Восточные Земли с труппой бродячих артистов, оставив короткую записку о том, что всегда мечтала стать артисткой дорожного театра. Доус Рут был сломлен, он любил свою жену и всегда считал, что они счастливы в браке. С тех пор его часто подводит сердце, отнимаются руки, и ему трудно изготавливать сыр. Его сын, Хуберт, во всем помогал отцу, был деловым и хватким, но все же по-детски нетерпеливым и непоседливым. Я достала из печи горячий пирог, который подготовила заранее, упаковала его в бумагу и вышла к прилавку.