Книга Сердце Тайфуна, страница 138 – Кэтрин Болфинч

Совсем недавно я смотрела на Анабель и думала, что самое настоящее проклятие – так зависеть от мужчины, убиваться из-за утраты, а теперь понимала, что сама попала в этот капкан. Было до безумия страшно потерять Аарона. Еще там, когда в нас стреляли, на парковке около моей квартиры. Тогда я не признала этого, а сейчас… кажется, нашла в себе силы это осознать.

Мы решили не возвращаться в театр, а просто поехали домой. Точнее, я к брату и сестре, а Гонсалес к себе.

Матиаса и Марии все еще не было, что тоже доставляло удовольствие. Я пользовалась минутами в полном одиночестве. Как в детстве, бродила по дому в кромешной темноте, рассматривала картины, висящие на стенах в коридоре, впитывала аромат цветов, стоящих в гостиной, – напоминание о существовании Арии Перес.

Я не торопилась заходить в кабинет отца, почему-то решив оставить это на раннее утро. Сейчас хотелось попрощаться с домом. Скорее всего, я больше не появлюсь здесь, а потому бродила по коридорам в вечернем платье и не хотела включать свет. Было в этой тьме свое какое-то мрачное очарование.

Может, поэтому, когда свет фар подъезжающей машины осветил потолок гостиной на первом этаже, я поспешила подняться наверх, спрятаться в своей старой комнате и наспех переодеться в одежду, которую не успела перевезти в квартиру. Хотелось остаться с призраками прошлого наедине, не пуская в нашу встречу живых. По той же причине в кабинет отца я вошла, когда на горизонте едва забрезжил рассвет.

Здесь царила все та же атмосфера: пахло виски и табаком, французские шторы наполовину закрывали окна, оставляя приятный полумрак, только легкие движения пыли в воздухе выдавали то, что сюда давно никто не заходил. Даже горничная.

Я села в кресло отца, как делала уже сотни раз, когда работала из дома под его контролем, включила небольшую настольную лампу, развеивая слишком тяжелую темноту.

Все казалось, что отец вот-вот зайдет сюда при полном параде, зевая и держа кружку дымящегося кофе в руках. Наверное, где-то внутри меня, в самой глубине души, тлело желание, чтобы это оказалось правдой. Как бы я ни убеждала себя и других, что мне плевать на его поступки, что мне не больно, я хотела кричать, ругаться, выяснить причины, по которым он это сделал. Обида разрывала сердце изнутри, оно буквально билось о грудную клетку, желая выбраться и разбиться у меня под ногами. Но вместо того, чтобы плакать и раскидывать вещи в приступе ярости, я достала сигары из верхнего ящика стола, налила виски в прозрачный стакан и включила ноутбук, введя в строке с паролем день рождения моей матери. И это не проявление сентиментальности, лишь страховка. Данных о маме не осталось ни в одном архиве, дату ее рождения знали только мы: отец, я, Матиас и Мария. Так что он облегчил нам задачу на случай его смерти.

Я проверила электронные письма, пометила то, что нужно удалить с помощью хакеров, где отвлечь внимание, где сделать выписки до того, как адвокат огласит завещание. Затем принялась за документы, счета и книги, которые велись только от руки и в единственном экземпляре, охраняясь посильнее лондонского Тауэра.

Следом очередь дошла до договоров, лежащих на стеллажах, половину из которых нужно убрать подальше от любопытных глаз, а другую половину вообще уничтожить. С этими знаниями я бы легко могла подставить и брата, и сестру, но делать этого не стала, только рассортировала все по стопкам, подписывая по датам, именам и делам.