Книга Сердце Тайфуна, страница 14 – Кэтрин Болфинч

Будто под толщей воды, я услышала, как разбивается стекло и как щелкает кнопка блокировки, но сознание вернулось слишком поздно. Дверь с моей стороны открылась. Фигура в маске нависла надо мной, воображение почему-то дорисовывало ехидную усмешку на его губах, которая, казалось, виднелась даже сквозь черную ткань.

– Твою мать. – Я пнула мужчину куда-то в грудь, будто это могло помочь, и отодвинулась в противоположный угол сиденья. На выборе «бей или беги» обычно я выбирала «бей», а потом «беги». Но это мне не помогло. На ноге сомкнулась горячая, почти обжигающая ладонь, а следом на голову опустился мешок, покрывая тело связывающим чувством страха.

Так и хотелось орать о том, что я была права. Мать его, я так и знала, что рано или поздно меня прикончат.

– Генри! – крикнула я, будто он мог чем-то помочь. Ответом было лишь молчание, пробирающееся липким холодом в волосы на затылке. На моем локте сжались мужские пальцы.

– Вот мы и встретились, птичка, – вкрадчивый голос раздался прямо около уха, и если бы не мешок, то горячее дыхание точно бы коснулось шеи.

– Иди к черту, – по-змеиному прошипела я, так и хотелось плюнуть ядом им в лицо, смотреть, как эти люди корчатся от боли за то, что вообще посмели прикоснуться ко мне. Кто-то усмехнулся, а потом меня запихнули в машину, словно товар. Впрочем, именно им я сейчас и была.

Луиза Перес – старшая дочь Фелипе Переса, двадцати двух лет, всего день назад она вернулась из Канады, где училась на экономическом факультете. Похвально. В любой семье всегда должен быть свой врач, юрист и бухгалтер. На все случаи жизни, так сказать. Интересно, кто из остальных его детей врач, а кто юрист? Сын Матиас в свои восемнадцать еще не получил образования, о младшей дочери Марии не известно ничего. Фелипе – самый старший глава из всех существующих в городе семей. Удивительно, что он до сих пор не передал власть сыну. Хотя, судя по возрасту и короткому досье от Дэна, все предельно ясно: Матиас – мальчик еще маленький. Вряд ли бы такой человек, как Перес, доверил Луизе что-то, кроме счетов. И дело не в том, как я относился к женщинам или смотрел на мир. И с моей стороны было не то чтобы смело, а очень смело забирать ее. Но я все же сделал это.

Луиза Перес сидела в нескольких сантиметрах от меня, буквально проедая легкие стойким и сладким парфюмом. Не сказать, что он неприятный, скорее очень приторный, и в закрытой машине чувствовался удушающим.

Девушка даже не дрожала, она замерла, будто статуя, словно все ее чувства и страх выключили: руки сцеплены в замок на животе, причем пальцы одной ладони медленно, едва заметно, но с напором трут тыльную сторону другой, спина неестественно прямая. Она буквально не позволяла себе бояться. Или такое для нее не ново?

Я задумчиво оглядел девушку, снова подмечая брючный костюм с жилеткой поверх голого тела. Кажется, это ее любимый набор. На ногах красовались туфли на тонком высоком каблуке.

Внешне Луиза Перес почти ничем не отличалась от своего отца: черные кудрявые волосы, смуглая кожа, выправка и какая-то еле уловимая резкость, граничащая с плавностью. Она явно привыкла брать то, что принадлежит ей, и это, пожалуй, тоже их общая черта. Интересно, зачем она заявилась вчера в церковь? В то, что Луиза Перес набожная, я не верил. И не поверил бы в это даже с дулом у виска. И либо девушка следила за мной, либо была еще какая-то причина, по которой она там оказалась. Хороший вопрос. Нужно бы внести его в список остальных.