Книга Сердце Тайфуна, страница 40 – Кэтрин Болфинч

Прости меня…

Я подавила желание заплакать, выжигая в сердце еще больше ненависти к Тайфуну, а затем рука все же взметнулась в воздух. Костяшки ударили о деревянную поверхность несколько раз. Дверь открылась, в проеме появилось удивленное лицо Анабель, которое тут же исказилось от странной смеси боли и злости.

– Убирайся, – прошипела она, намереваясь захлопнуть дверь, я вовремя подставила ногу.

– Открой и выслушай меня, – в голосе прорезались стальные нотки, от которых обычно замирал даже Матиас, зная, что еще немного – и в воздухе может залетать посуда. Анабель застыла, раскрыв рот. – Мне плевать, что ты обвиняешь меня. – Я по-хозяйски вошла внутрь, закрыв за собой дверь, в глубине души надеясь, что за спиной у нее не припрятан нож. – Отец прислал меня с этим. – Пакет с деньгами тут же оказался в руках Аны, девушка хмыкнула, повертела его, а затем сунула обратно.

– Думаешь, сможете откупиться?!

– Ты совсем дура, Анабель? – не сдержалась я, небрежно бросив деньги на тумбочку в прихожей. – Ты не думала, на что будешь содержать ребенка? Не думала, как будешь жить дальше? Генри не вернется, спасая тебя и не виноватого в твоей тупой гордости малыша.

– Ты не имеешь права произносить его имя, – срываясь на слезы, произнесла она, и я едва не заплакала вместе с ней.

– Я знаю, что я последний человек, которого ты бы хотела видеть в своей жизни, Ана, – прошептала я, сбрасывая туфли и осторожно приближаясь к девушке. – Но я хочу, чтобы ты знала, что Генри безмерно уважал тебя, в какой-то степени даже любил. И за все время, что вы женаты, он тебе не изменял и даже не думал об этом. Знаю, ему пришлось очень сложно из-за меня. И знаю, что ты ненавидишь меня всем сердцем, но подумай о ребенке, подумай о том, что жизнь сложна, а твоя – тем более. Отец просил предупредить, чтобы ты не болтала. А я прошу о том, чтобы ты жила ради ребенка, и, если тебе или ему что-то понадобится, ты можешь обратиться ко мне. – Невыносимо было видеть гордую и бесконечно красивую Анабель такой разбитой, едва стоящей на ногах и захлебывающейся слезами. Мы никогда не ладили, учитывая нашу с Генри историю, но ни она, ни он не заслуживали того, что им пришлось пережить, попасть так близко в окружение семьи Перес. И в какой-то момент я шагнула вперед и прижала ее к груди. А она не сопротивлялась, повисла на мне и дала волю слезам.

– Прости меня, Луиза, прости, – прошептала Ана. – Я не знаю, как буду жить без него. – Стало страшно от того, насколько сильно она зависела от своего мужа, от его присутствия. Мне казалось это одновременно и силой, и настоящим проклятием, потому что сейчас ее сердце разрывалось от боли, не желая верить в то, что в этом мире она осталась абсолютно одна. Без семьи, поддержки, любви и помощи.

– Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне, если такая потребность будет, Ана. Ты знаешь, что отец никого не оставляет без присмотра даже в глубокой старости. А Генри очень многое сделал для нашей семьи, честь не позволит оставить тебя и ребенка без помощи.

– Ух ты, у стальной Луизы Перес все-таки есть сердце? – Из спальни показался высокий парень в белой футболке, из-под которой на обе руки выходили тату, покрывая кожу почти полностью. Я шагнула назад вместе с Аной в объятиях. Она еле ощутимо вздрогнула, а я пожалела, что оставила пистолет в бардачке.