Книга Сердце шута, страница 46 – Кэтрин Болфинч

Мартина уселась первая, мы с Анабель оказались прямо напротив нее. Холодный взгляд женщины вперился прямо в меня, и я никогда бы не подумал, что буду испытывать неловкость, но именно так я бы и назвал чувство, которое сейчас ощущал.

– Надеетесь, что я сам пущу в себя пулю под вашим пристальным взглядом? – хмыкнул я.

Мартина закатила глаза, посмотрела на Анабель.

– Щупленький какой-то, – она качнула головой в мою сторону, а я едва не разразился громким хохотом. Так меня еще не называли.

– Мартина! – воскликнула Ана, и ее лицо стремительно покрылось краской.

– Что? – невозмутимо отозвалась женщина, достав сигарету. – Люблю больших мужчин, большие члены и большие деньги. – Она пожала плечами и как ни в чем не бывало взялась за вилку.

– Обойдемся без раздеваний, – усмехнулся я. Анабель сжала мою руку под столом.

– Ну хотя бы счет покажешь? – Мартина вопросительно подняла бровь и расслабленно откинулась на спинку стула. Я все же рассмеялся, переплетя наши с Аной пальцы. Пульс участился. Ее рука оказалась холодной, но все же такой нежной. Как тогда, когда она касалась моей щеки. Мне бы хотелось вернуться в тот момент. Снова ощутить ее ласку. Но я лишь прикрыл глаза, глубоко вдохнул и ответил на взгляд Мартины.

– В следующий раз принесу выписку из банка, – нарочито серьезно кивнул я, вынуждая Мартину фыркнуть.

– Нет уж, – влезла Анабель, строго посмотрев сначала на меня, потом на Мартину. – Хватит этих препирательств. – Она нахмурилась. Взгляд Мартины стал ласковым, теплым. Таким, будто она смотрела не на вдову своего племянника, а на дочь.

– Ана, это всего лишь шутки, – проговорила женщина. – Это твой друг, не мне с ним по душам болтать.

– Забудьте, – отмахнулась Анабель.

Я уже думал, куда буду прятаться от навязчивого, изучающего взгляда Мартины весь вечер, но она либо задавала простые вопросы, либо вовсе молчала, поднося к пухлым губам бокал с вином. Эта женщина была явно не так страшна, как я себе нарисовал. Мартина рассказывала о своей жизни, об Италии и Франции, о том, где успела пожить и сколько любовников поменять. Боже, наверное, даже Аарон бы удивился. Все-таки из всей семьи Гонсалес он самый любопытный. Но даже не вполовину такой, как Мартина.

Кажется, я даже перестал чувствовать себя лишним. Было так тепло – не снаружи, не в комнате, – внутри, словно дыра, от которой постоянно сквозило холодом, постепенно затягивалась. Пустота наполнилась красками, звуками, тихим смехом, историями, запахом вина, огнем свечей, робкими взглядами Анабель и касаниями. Я был почти цельным. Я почти хотел жить. И я не знал, нравится ли мне Ана, дружба между нами или нечто большее, но в этот момент все казалось неважным. Особенно разговоры про выяснение отношений. Я и не собирался ничего выяснять, но мир, кажется, решил, что мне непременно нужно рождественское чудо.

Генри захныкал, Анабель тут же поднялась, скрываясь в комнате. Я смотрел ей вслед, не заметив сначала, что Мартина снова внимательно разглядывала меня. От этого цепкого, тяжелого и молчаливого внимания становилось не по себе. Лучше бы она кричала, обзывала нас идиотами, прогнала бы меня. Или сказала бы, что Анабель все еще должна носить траур, но Мартина молчала, не говорила ни слова, а так хотелось услышать хоть что-то. Через несколько минут безмолвной игры в гляделки женщина поднялась, принявшись убирать грязную посуду со стола, я встал следом.