Книга Сердце шута, страница 67 – Кэтрин Болфинч

– Спасибо, что стал моей тихой гаванью, – тихо сказала Луиза.

Пожалуй, это лучшие слова, которые я мог услышать о себе.

– Спасибо, что не дала мне утонуть в хаосе, – я, не сдержавшись, снова ее поцеловал. Руки немного дрожали, когда я понял, что должен сказать и сделать. Это казалось настолько правильным, что я не находил в себе ни одного аргумента против. – Сейчас неподходящий момент, но я готов быть твоей гаванью до конца, Лу.

– Это самый подходящий момент из всех, – загадочно улыбнулась она, от ее улыбки стало лучше. Иногда я думал, что она могла излечивать души других, просто находясь рядом. Чего только стоила моя душа, в которой расцветало столько всего от одного лишь счастья в глазах этой девушки.

– Так ты согласна выйти за меня? – спросил я, вглядываясь в ее лицо и до жути боясь получить отказ.

– А ты еще не понял?

Не думал, что в жизни что-то способно принести мне искреннюю радость, но этот момент точно подходящий, точно особенный.

– Ну, я ведь без кольца, – рассмеялся я.

– Зато на коленях, – Луиза усмехнулась в привычной манере.

Не удивился бы, если бы она реально поставила меня на колени.

Луиза немного подвинулась:

– Ложись ко мне.

– И ты уступишь мне свою половину кровати? А как же башня в окне? – усмехнулся я. Она закатила глаза и потянула меня за руку. Я послушно улегся поверх одеяла, Луиза устроила голову на моем плече, как тоже делала очень часто.

Нельзя придумать момента лучше.

Я не собирался ничего у нее спрашивать, до этого не считал себя готовым к такому повороту, но… сейчас не мог иначе. Мысль пришла спонтанно и совершенно случайно, я не готовился, но за ней пришла твердая уверенность в том, что это тот самый момент. Что пора.

– Почему «птичка»? – внезапно спросила Луиза.

– Прошло так много времени, и ты только сейчас решила спросить об этом?

– Сейчас подходящий момент.

– Ладно, – согласился я, – ты хрупкая и маленькая, но при этом можешь улететь так далеко, что никогда не вернешься.

– Опыт говорит об обратном.

– Опыт и семья – это разное. Ты вернулась из-за них, из-за долга и работы.

– Семья, которой больше нет, – с горечью заметила она. Я прижал ее еще крепче к себе. Прошло всего четыре месяца с тех пор, как ее привычный уклад жизни разрушился.

– Теперь есть, птичка, – прошептал я, прижимая Луизу ближе к себе. – Теперь есть.

Часы на тумбочке сменили цифры, тихо пискнули, оповещая о начале нового дня. Луиза подняла голову, крепче сжала мою ладонь.

– Двадцать девятое декабря, – тихо сказала она.

Да, двадцать девятое декабря. День памяти наших матерей. И это первый год, когда я не чувствовал такой сильной боли. Она будто бы притупилась, потому что рядом была та, кто смогла понять меня, ведь она точно так же разбита.

Анабель подчеркнуто не смотрела на меня. Она шла немного впереди с неестественно прямой спиной, напряжение сквозило в каждом движении.

И я не понимал, какого черта думал о ней после этого «прости». Существует ведь не так много вариантов, почему она могла такое сказать перед тем, как в квартиру ворвался Лукас Санчес, который сейчас держался позади меня. Наверняка говнюк наслаждался видом побитого меня в простой пижамной футболке. Как повезло, что я не имел привычки спать голым и расхаживать по дому в таком виде. Хотя лучше бы Лукас рассматривал мой зад, а не синяки. Это делало меня слабым и уязвимым в их глазах.