Книга Сердце шута, страница 64 – Кэтрин Болфинч

– Ты не одинок, Хорхе, – наконец проговорила Анабель, подтвердив мои мысли. Ее холодные ладони оказались на моих щеках, она подняла мою голову и слабо улыбнулась: – И я тоже.

И откуда в нас столько смелости, чтобы говорить все эти слова? Неужели это правда, и ночь действительно дарила людям несколько часов истины? Время, когда боль обнажается, словно элитная проститутка, снимающая с себя шелка. Маски сброшены. Масок больше нет.

Анабель прижалась ко мне, на миг заглядывая в глаза. Что она видела в них? Слабака, который не смог совладать с собственной судьбой? Ублюдка, который пытал людей? Мудака, который убил ее мужа? Придурка, из-за которого она родила раньше срока?

Вопросы не успели сорваться с языка, потому что Анабель заткнула мой рот поцелуем. Робким и едва ощутимым, но почему-то он ударил как высоковольтный разряд.

Я охнул от неожиданности, опустил руки на ее талию, про себя отметив, что там они лежали идеально правильно.

Объятия Анабель казались непривычно теплыми, ее присутствие превращало кратер в живописный оазис, который уже не выглядел безнадежно пустым.

– Я рядом, Ана, – прошептал я, оторвавшись от ее губ и прикоснувшись своим лбом к ее. Анабель облизнулась и прижалась к моей груди.

Мои пальцы прочертили линию по ее выпирающим позвонкам, обвели острые плечи, перебрали шелковые волосы. Еще никогда я не чувствовал такую бурю в душе и вместе с ней абсолютное спокойствие, будто после затяжного шторма наконец вышло солнце.

Вот только… всего лишь через несколько часов все изменилось. Вернуло меня к заводским настройкам. Где я никому не верил. И где мне не верил никто.

Утром я проснулся раньше Анабель. Впервые за долгое время меня не раздражал запах кофейных зерен, даже захотелось позавтракать. И я поставил кофе на плиту, разбил на сковородку не два яйца, как обычно, а четыре, и не мог поверить в то, что все это происходило в моей жизни.

Я не услышал, как Ана проснулась, скользнув в ванную комнату с телефоном в руке. Я услышал лишь тихое «прости», когда повернулся к уже полностью одетой девушке. В ее глазах застыли слезы, волосы растрепались, а кардиган съехал на одно плечо. Она немного дрожала, но вряд ли от холода.

В горле застрял ком, дышать стало тяжелее, а страх взял сердце в тиски. Кажется, я давно так не боялся. Прошло всего несколько секунд перед тем, как дверь в квартиру неожиданно открылась, на пороге появился Лукас Санчес, а я даже не успел схватиться за пистолет. И вот это уже больше походило на мою реальную жизнь.

Что значило это «прости»?!

Над Парижем уже расстелилась ночь. Темная, вязкая, мрачная и невыносимо удушливая. Впрочем, Париж не спал: даже сквозь закрытое окно доносились звуки ночного города, уличные фонари проникали внутрь, рисуя полоски света на паркете и стенах. На небе мерцали звезды, на которые, в общем-то, никто не обращал внимания.

Луиза отказывалась задергивать шторы, потому что на кровати, со стороны, с которой она спала, из окна виднелась чертова башня. И Лу нравилось просыпаться с таким видом.

Кто я такой, чтобы спорить?

Я едва не фыркнул от смеха над самим собой. Может быть, Хорхе не так уж и не прав.

Хотя на самом деле мне плевать на шторы.

Мне не спалось. Я сидел в кресле в пижаме, и только кончик зажженной сигареты мелькал в темноте, иногда рассеивая мрак на несколько секунд.